"Ю.Н.Давыдов. Этика любви и метафизика своеволия " - читать интересную книгу автора

"явление" для нас в рамках неизбежно индивидуального сознания, темной и
совершенно бессмысленной Воли, желающей только одного - желать, то есть
желающей лишь самое себя. Ведь "явление" (то есть в конечном счете
метафизическая иллюзия) абсолютно бессмысленной Воли - это, если можно так
выразиться, бессмыслица, возведенная в квадрат.

Перед лицом подобной абсурдности, помноженной на саму себя, она-то и
была одним из важнейших постулатов и в то же время выводов шопенгауэровской
системы, вопросом могло стать лишь одно-единственное: как же все-таки
освободиться от этой бессмыслицы, абсолютной в своей беспросветности? А
поскольку эта последняя и есть "жизнь", в ее шопенгауэровском толковании,
постольку вопрос должен быть уточнен следующим образом. Как избавиться от
этой самой "жизни", учитывая, что за узкими и тесными стенами этой абсурдной
темницы ("индивидуальная жизнь", взятая во всей ее ограниченности "принципом
индивидуализации") располагается совершенно необозримое пространство ничем
не ограниченного абсурда (сама Воля - это бессмысленное желание жить и
желать желания жизни). Как убежать из одной тюремной камеры, то есть
покончить все счеты с индивидуальной жизнью - умереть для нее, но в то же
время не попасть в неизмеримо более обширную темницу, погрузившись в
бессмысленную пучину самой Воли, - как она существует не в "явлении", а в
себе самой.


33

Иначе говоря, вопросом вопросов становится: как умереть по-настоящему,
подлинно, воистину - и для своей собственной вдвойне бессмысленной жизни, и
для универсальной Воли к жизни, непрестанно рождающей все новые и новые
индивидуальные проявления этой Воли, одно бессмысленней и кошмарней другого?
Словом, хотел ли того сам Шопенгауэр или не хотел, но фактическим, реальным
и - главное - действенным результатом, увенчавшим его философскую систему,
оказалась специфическая формулировка проблемы смерти. Им была сформулирована
проблема "истинности" смерти, "подлинности" небытия, понятого как небытие
вечно живущей Воли, - эта проблема сменила традиционный в западной культуре
вопрос об истинной жизни, который был дискредитирован тем, что сама жизнь
была объявлена предельным воплощением всякой неистинности. Так был открыт
заново - для нового сознания, буржуазного сознания XIX, а в особенности XX
веков - пустынный и чахлый "остров смерти". Он и впрямь оказался только
островом в бушующем океане бессмертной Воли, вечно раздираемой на части
неизбывным вожделением к себе самой. Это "открытие" оказало влияние на
культуру капиталистического Запада - независимо от того, какое решение дал
сам философ поставленной им проблеме в своем крайне монотонном и
противоречивом теоретическом построении, изложенном, однако, ясным и
прозрачным языком, не лишенным изящества.
Как и следовало тому быть, учитывая, что Шопенгауэр принадлежал к
первому поколению "аутсайдеров" буржуазной цивилизации, его основной труд
"Мир как воля и представление" не сразу встретил понимание и признание.
Читатель шопенгауэровских книг появился лишь три десятилетия спустя после
первой публикации этого произведения, однако же сразу обнаружил бурную
тенденцию количественного роста. Вот какое впечатление произвела