"Ю.Н.Давыдов. Этика любви и метафизика своеволия " - читать интересную книгу автора

фразой, и он готов был платить за нее полной мерой. Это и есть истинная мера
пресловутой "экзистенциальности" философского мышления, о которой два-три
десятилетия назад так много спорили на Западе. И мера эта в самом деле
помогает нам выяснить, платил ли человек за свое мышление звонкой монетой
собственной жизни, или оно было для него лишь модным костюмом, который
снимается и вешается в шкаф после очередного рандеву. Кстати сказать, как
раз учет этой меры позволяет отличить людей действительного мышления, людей,
совершающих в философии то, что Гегель называл "путешествием за открытиями",
от эпигонов - имитаторов мышления, разменивающих философские открытия на
мелочь капризной моды, требующей нынче, чтобы раз в 10-15 лет, а то и чаще в
западной философии появлялся новый "изм" - "иначе где же прогресс?".


17

Но, как известно, "путешествие за открытиями" никогда не было
гарантировано от опаснейших случайностей. История Великих географических
открытий знает множество примеров того, как одни путешественники погибали на
чужбине, а другие возвращались домой с какой-нибудь неведомой болезнью и,
умирая, оставляли ее в наследство своим потомкам как родовую вину. Пожалуй,
нечто подобное происходило и с философскими путешественниками, в особенности
теми из них, кого влекла к себе ночная страна смерти и смертного ужаса.
Буржуазные мыслители все чаще забредали в эту мрачную и коварную страну, как
раз по мере того, как заканчивалась эпоха Великих географических открытий и
в области "внешней" географии человека, казалось, уже нечего было открывать,
во всяком случае, это не представлялось теперь сопряженным с теми же
опасностями, что раньше. И немногие из "первопроходцев" возвращались из
своего путешествия с той же ясностью духа, с какой они отправлялись туда.
Одни проводили весь остаток жизни на самой последней грани душевного
заболевания, а другие кончали и полным "помрачением ума". Свой род душевного
заболевания - заболевание смертью - они передали-таки потомкам-эпигонам. На
рубеже XIX-XX веков мода на "помрачение ума" захватила власть а буржуазной
философии, литературе и искусстве. Каждый, кто хотел стать властителем дум,
давал понять, что он - сумасшедший, так как заглянул "за черту" (посетил тот
самый остров Смерти, который до него открыли великие Безумцы). А отсюда лишь
один шаг до "промышленного освоения" этого таинственного острова
капиталистической "индустрией фобий", живущей репродуцированием и массовым
тиражированием модного душевного заболевания.
Так вот, об этой столь же печальной, сколь и поучительной истории -
истории открытия буржуазной философией своего острова Смерти и смертной
тоски, истории "освоения" его авангардистским сознанием, наконец, об оценке
этого процесса с позиций нравственной философии - мы и хотим поведать в
предлагаемой главе.


18


Лик Горгоны Медузы
Говоря об "открытии" Смерти западноевропейской буржуазной мыслью, мы,