"Эрик Дэвис. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху " - читать интересную книгу автора

инновации и заключает нас в темницу непредвиденных последствий. И именно
исполнившись этого духа трикстерства, озорного, загадочного и путаного, я
приступаю к укладке всех этих историй и рефлексий по поводу технологии в
одну вавилонскую башню.

I

Прообразы технологии

Люди были киборгами с самого начала. Нам выпало жить в обществе,
изобретающем инструменты, определяющие форму и этого общества, и живущих в
нем индивидов. Тысячелетиями люди, не слишком отличающиеся от нас самих,
создавали и использовали могущественные, поражающие воображение технологии,
включая информационные, и эти инструменты и техники со временем вплетались в
полотно общественной жизни. Несмотря на то что технология стала
господствовать в обществе и определять его лишь при жизни нескольких
последних поколений, основное утверждение верно для всего пути, который
проделал homo faber в своих кочевках: культура - это технокультура.
Технологии - это зримое воплощение нашей способности открывать и
использовать законы природы посредством работы разума. Но почему мы избрали
этот путь? К каким методам мы прибегаем и чем это может закончиться? Хотя мы
и можем считать технологию инструментом, зависящим исключительно от
прагматических и утилитарных соображений, в действительности мотивы, стоящие
за технологическим прогрессом, редко бывают столь прямолинейными. Логические
суждения, рожденные рациональной способностью нашего разума, должны
проложить путь сквозь буйное, хмельное кабаре психики. Технологии проходят
сквозь ткацкий станок культуры с ее мифами, мечтами, жестокостями и
вожделениями. Вряд ли можно сказать, что колоссальная ма-шинерия войны или
индустрия развлечений вытекают из разумной необходимости, какой бы
совершенной ни была их реализация. Напротив, их чертежи расчерчены прямо по
пламенеющему сердцу человека.
Взаимозависимость культуры и технологии означает, что технологии
старого мира, даже представленные самыми логическими, искусно изготовленными
объектами, тем не менее должны делить космическую сцену с богами, чудесами и
анимистическими силами. По мнению французского антрополога Брюно Латура,
древние люди и примитивные племена сплетали абсолютно все - животных,
инструменты, медицину, сексуальность, родовые отношения, растения, песни,
погоду - в одну невероятную сеть, объединяющую сознание и материю. В этой
сети, которую Латур называет антропологической матрицей, не существовало
даже строгого разделения на природу и культуру. Эта матрица состояла из
"гибридов" - "говорящих вещей", которые принадлежали одновременно природе и
культуре, реальному и воображаемому, субъекту и объекту. Возьмем, к примеру,
инуита,[2] который охотится на канадского оленя и убивает его. На одном из
уровней представления зверь - это жирный, вкусный объект, используемый
инуитом и его племенем совершенно рационально для удовлетворения обычных
человеческих потребностей. Но олень не только дает инуиту пищу и отличные
нитки: одновременно он выступает как священный дух, сверхъестественный актер
космологической драмы, ритуально воспроизводимой в молитвах, каждодневных
ощущениях и обрядах инуитской жизни. Олень, оружие, а также сон, наведший
утром охотника на след оленя, - все это "гибриды", все это - части