"Эйв Дэвидсон. Истоки Нила (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

прелестями памятные подарки из области экзотической провизии, к которой
она пристрастилась, отвернувшись от телячьих котлет с горошком из детства,
которые сейчас едят в предместьях: например, полуфабрикаты для шашлыка,
локуми [блюдо греческой кухни из баклажанов], вина теплого юга, пахлава
[слоеный пирог с грецкими орехами], провалоне [сорт сыра] и прочие живые
свидетели славы, которой была овеяна Греция, и величия, которым обладал
Рим.
Разнообразные желания, подогретые такими мыслями, стали набирать силу и
роптать, и он заставил себя отвергнуть, вероятно, неэтичные и, безусловно,
несвоевременные предложения Шэдвелла.
- Не сейчас, - сказал он. И добавил, напрочь отбросив всякую
деликатность: - Ко мне должна прийти девушка. Проваливайте. В другой раз.
Следы разочарования и досады исчезли с личика Шэдвелла, и оно приобрело
в высшей степени отвратительное плотоядное выражение. "Ну _разумеется_, -
сказал он. - В другой раз? Конечно. Моя карточка..." Он извлек отрывной
блокнот. "У меня уже есть одна, - сказал Боб. - До свидания".
Он поспешно скинул зловонные одежды, в которых прошел сначала сквозь
жару, потом сквозь пьянство, а затем сквозь коматозное состояние, принял
душ, расчесал мышиного цвета волосы, сбрил розовую щетину (только ее
мерзкий оттенок и помешал ему отпустить бороду) и умастил себя различными
патентованными средствами. Более удачливым коллегам Т.Петтиса Шэдвелла по
части рекламы удалось убедить его (используя множество различных подходов,
действуя то вкрадчиво, а то напролом), что они необходимы, если он хочет
быть принят в хорошем обществе; потом он оделся и, не скрывая
предвосхищения, стал ожидать прибытия лишенной целомудрия Норин.
Она пришла, поцеловала его и приготовила ему еду: древние женские
обязанности, пренебрежение которыми является несомненным безошибочным
признаком упадка культуры и регресса. Потом она прочла все, что он написал
за время, прошедшее с момента их последнего слияния, и обнаружила
некоторые недостатки.
- Ты тратишь слишком много времени на описания вначале, - сказала она с
уверенностью, доступной лишь людям, не продавшим ни одной рукописи. - Тебе
нужно сделать так, чтобы персонажи были как _живые_ с первого же
предложения.
- Марли был с самого начала мертв, - пробормотал Боб.
- Что? - рассеянно пролепетала Норин, притворяясь, будто не слышит. Она
старалась не смотреть на своего милого любовника, и взгляд ее зажегся,
остановившись на чем-то другом. "Что это? - спросила она. - У тебя так
много денег, что они валяются где ни попадя? Мне казалось, ты говорил,
будто разорен". И Боб посмотрел на бледно-розовый кончик пальца, который
указывал на стол возле двери, где лежали две хрустящие двадцатидолларовые
бумажки, сложенные в длину.
- Шэдвелл! - тут же сказал он. И в ответ на движение приподнявшихся
бровей (которые выглядели бы куда лучше, если их не выщипывать, но разве
можно воспрепятствовать чужой воле?) добавил: - Очень мерзкий тип, вшивый
грубиян, который явился с каким-то гнилым предложением.
- И у которого к тому же, - сказала Норин, тут же вникнув в суть дела,
- есть деньги.
Боб решил никогда их друг с другом не знакомить, если только получится.
"Во всяком случае, - снова заговорила она, отложив рукопись Боба в