"Эйв Дэвидсон. Сила всякого корешка (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

стал направлять их движение к несколько ограниченному месту для стоянки:
остальное пространство уже заняли торговцы черной керамикой с грубо
очерченными рыбами; коричневой керамикой с написанными на ней самыми
популярными женскими именами, птенцами попугаев, бананами из Табаско, ярко
раскрашенными стульями с плетеными сидениями; ананасами с надрезами, чтобы
была видна сладкая мякоть, обувью, сандалиями с подошвами из автомобильных
покрышек, иконами и свечами, rebozos [шалями (исп.)], mantillas
[кружевными накидками (исп.)], кусками деревенского масла грушевидной
формы, длинными узкими кусками жареной говядины, сотнями разновидностей
бобовых, тысячами разновидностей стручкового перца, рубашками для работы,
яркими юбками, пластикатовыми скатертями, патриотическими картинами,
вязаными чепцами, сомбреро - безграничное разнообразие латиноамериканской
рыночной площади; он окликнул шофера и постучал рукой по автобусу,
показывая, что ему надо чуть-чуть подать назад... еще чуть-чуть...
капельку...
Бум!
Следуя его указаниям, автобус столкнулся как раз с новым автомобилем,
принадлежавшим дону Пасифико, presidente municipal! [мэру города (исп.)]
Шофер выскочил из автобуса и стал ругаться, мэр выскочил из машины и стал
кричать, студенты вышли из автобуса, вокруг собрался народ, с воплями
примчался начальник полиции, сеньорита Филомена - пожилая девственница,
тетка мэра - заорала, прижимая увядшие руки к увядшей груди; заголосили ее
многочисленные внучатые племянники и племянницы... Карлос лепетал, делая
неловкие движения руками, а этот бычина, начальник полиции, печально
известный как человек, которому недостает образования и который склонен
громко публично критиковать полицию, он рассмеялся.
Сборище превратилось в толпу, враждебную толпу, и люди в ней постоянно
двоились, чтобы напугать и запутать несчастного офицера полиции своими
раздвоенными фигурами и жуткими лицами. Это был чудовищно.


Люди всегда замечали, что тело Лупе существует совершенно независимо от
платья Лупе. Оно не нуждалось в его поддержке, не ссорилось с ним и не
силилось выскочить из него, - нет, крепкое гладкое приятное тело заявляло
о своем присутствии и о своей автономии и, как само платье, всегда
оставалось чистым, милым и ярким. Может, другие и сомневались в верности
миловидной жены, но только не Карлос.
Лупе оказалась лучше всего, что находилось на ranchito [маленькое ранчо
(исп.)] Родригес, однако там имелось еще много хорошего; по сути дела оно
всем было хорошо. Стены из тщательно изготовленных, тщательно
обработанных, тщательно уложенных крупных коричневых кирпичей; крыша из
черепицы, которая никогда не трескалась, не соскакивала и не протекала. В
деревянных клетках, чирикая и напевая, прыгали с насеста на насест
pajaritos [птички (исп.)], уступавшие в яркости красок лишь цветущим
растениям, рассаженным по маленьким горшочкам или жестяным банкам. Карлосу
и Лупе никогда не приходилось покупать кукурузу, чтобы приготовить
nixtamal [отварную кукурузу (исп.)], тесто для лепешек и тамалей [пирог из
кукурузной муки с мясом и специями (исп.)]: они выращивали свою
собственную и таким образом обеспечивали себя и листовыми обертками от
початков, чтобы заворачивать и варить в них тамали, а когда высыхали