"Гай Давенпорт. 1830 (Из сборника "Двенадцать рассказов")" - читать интересную книгу автора

истолковать внешние признаки американца. Почем знать, может быть, ваш
президент сам ходит за покупками и разгуливает по улице в ковровых
шлепанцах.
- Наша Нева - Потомак, ответил я, и могу вас заверить, по утрам можно
видеть, как почтенные сенаторы купаются в его водах нагишом.
- Я вполне этому верю, сказала она. Вместе с тем, я имела в виду, что
как женщина замечаю обтрепанные манжеты вашего траурного сюртука, блеск на
локтях и коленях вашего довольно-таки французского confection(26). Не
сможете вы отрицать и того, что были бы рады обзавестись новой рубашкой. И
перчаток у вас нет, а лакей сообщает мне, что вы всегда являетесь без
пальто.
- Madame!(27) возразил я.
- Дослушайте. Мы с братом обнаружили в вас родственную душу, наши
действия тому порукой. Но помимо этого мы считаем вас загадкой.
Она милостиво улыбнулась.
- Вы не желаете рассказать нам, кто вы такой?
- Я, ma chere princess(28), - Эдгар А.Перри из Виргинии. В моей стране,
а также в Англии меня считают джентльменом. Я едва ли могу понять, что вы
имеете в виду, желая знать, кто я такой.
- Ну что ж, ответила она, уступая мне с улыбкой, мой брат ожидает вас в
оранжерее. Мы обсудили это дело и пришли к соглашению, что разгадать тайну
должна буду я. Если вы отказали в откровенности мне, как я, впрочем, и
предполагала, я должна передать вас своему брату.
Я был потрясен, уязвлен. Я склонился в глубоком, весьма учтивом
поклоне. Я ушел.

И все это натворил мой ангел, а он - мастер странностей. Возможно ли,
что этот внезапный раскол в наших дружественных отношениях - просто их
истощившееся терпение? В свое самое первое посещение дома Потемкиных я
наследил на ковре собачьим калом. Они не обратили ни малейшего внимания,
хотя я впал в исступленное смятение, когда заметил сам.
На второй превосходной прогулке, предпринятой мною с княгиней и ее
псами, я наступил на край ее юбки и порвал ее. Она даже не удостоила этого
замечанием и попросила меня не беспокоиться из-за пустяка, когда я начал
было, запинаясь, извиняться.
А когда я, по американскому обычаю, прихлебывал свой чай из блюдечка, в
их вышколенных взглядах сквозило лишь вежливое любопытство.
С тех самых пор, как меня представили князю, я тонко чувствовал, что
он, должно быть, думает: такой явно нуждающийся солдат удачи рано или
поздно заговорит о пожертвованиях на Греческое Дело. Я знаю этот взгляд по
глазам Аллана и своих однокашников и однополчан.
Вероятно, то, что я у него об этом не спросил, заставило его сидеть как
на иголках.
Я направился в оранжерею по величественной вязовой аллее - европейские
вязы, в которых нет греческого очарования американских ильмов.
Неужели суждено мне прожить всю жизнь и так до конца и не познать ильм?
Каждый листок этого дорийского дерева - контур привлекательного глаза,
будь то глаз Каллисто, голоногой и одетой лишь в лосиную шкуру,
подпоясанную змеиной кожей в серебряных и бурых ромбах, или же Аполлона со
львиными чреслами, носом прямым и точеным, плоскостями томагавка.