"Гай Давенпорт. 1830 (Из сборника "Двенадцать рассказов")" - читать интересную книгу автора

В нашей первой беседе по моем прибытии в Санкт-Петербург он говорил об
электричестве и локомотивах, о водяном паре и часах. Не сможет ли
электричество породить общественную справедливость?
- Ваши рабы в Виргинии, наши крепостные здесь, в Московии, говорил он,
разве машины не освободят их от труда?
Мы обнаружили разломанную Цереру в ту минуту, когда начался век. В
первые три года столетия мы также нашли разбитую Палладу, загубленную
Юнону и ярчайшую из всех четырех потерянных скиталиц - разорванную Весту.
Паллада. Афина, разумная. Она выжила в нас, словно под сенью какой-то
ужасной ненасытной птицы - вороны гуннов или обычного ворона готов. А
Веста и Юнона, невеста и мать - мы отыскали их знаки. Знаки, знаки.
Что за предзнаменование сулят они нам, хотелось мне сказать князю, но
мысли свои я оставил при себе. Церера и Паллада, тело и разум, душа земли
и наша душа.
Юнона, душа чистая, благодатная, зрелая. Веста, душа по-прежнему
таящаяся, сознающая лишь себя самоё, нетронутая, подобная пружине.
И всю жизнь мою звезды сыпались дождем.
Я улыбаюсь, вспоминая свою миссию в то время. Ибо у нас вызывают улыбку
те идеалы, что выходят за пределы нашей юности, которые с возрастом мы
признаем великолепными безрассудствами. Я направлялся на ионический остров
Занте, покатые пастбища которого весной лиловы от гиацинтов. С шестью
своими сестрами лежит он посреди фиолетового моря - Корфу, Санта-Маура,
Кефалония, Итака, Кифера, Паксос.
Мне, кому на глаза наворачивались слезы при виде форсайтии в Виргинии,
суждено было увидеть лилейные поля Левкадии. Мне, слегавшему от любви к
женщинам величественным, будто Юнона, в кринолинах, шотландских шалях и
шляпках, предстоит увидеть гречанок, чьи хлебные волосы обернуты турецкими
тканями, чьи ноги нагие топтали виноград. Isola d'oro!(10)
Не здесь ли облачался он в броню? Ведь именно на Занте восхищенный
английский камердинер и исполненные благоговения сержанты сулиотов
надевали на Байрона наголенники, нагрудник кирасы, бахромчатые эполеты,
zone(11) и шлем с конским хвостом. Никто не произнес вслух Ахиллес, когда
привязывали металлическую пластинку к пяте его ременной сандалии, но иной
мысли у них в умах и возникнуть не могло.
И ведь на Занте молодого лэрда запечатали в его свинцовый гроб.
Не огонь ли пронизывает всю образность Илиады? Пламя и пшеница, ярость
и Церера.

- Mais?(12) выразил свое изумление князь Потемкин. Французское
возражение сорвалось с его обрамленных усами губ словно овечье блеянье.
- Вы проделали весь этот путь до нашей русской столицы ради того, чтобы
просить военной помощи для несчастных греков, ведущих свою войну за
независимость?
Сражаться с турками!
- Сражаться за свободу, ответил я. Elevtheria.
Одиссей Элитис! Маврокордато! Терсица! Фотос Завеллас! Князь осознавал
героику той войны, что греки вели в своих горных редутах и на равнинах,
чьи названия вызывали в памяти множество страниц классической истории.
Россия тоже вступала с турками в битвы невероятной жестокости. Одно имя
Потемкина повергало в ужас все турецкое главнокомандование.