"Рене Домаль. Гора Аналог (Роман об альпинистских приключениях, неевклидовых и символически достоверных)" - читать интересную книгу автора

"Змеиным островом". Нужно, правда, оговориться, что герой этой "сказки"
попадает на волшебный остров не по собственной воле - его заносит туда
бурей. Но сути дела это не меняет: он оказывается на клочке суши (обломке
Атлантиды? Лемурии?), которым правит всезнающий говорящий змей, чудом
уцелевший во время космической катастрофы, которая погубила всех его
родичей: "Внезапно упала звезда, и они были охвачены ее пламенем. И
случилось так, что меня не было при этом, и они сгорели, когда меня не было
среди них". Змей-владыка острова, скорее всего, является последним потомком
древней разумной расы хранителей священного знания, той самой расы, что
описана в поэме Гумилева "Дракон", основанной на оккультных источниках.
"Змеиный остров"обречен:
"После того как ты удалишься отсюда, - говорит царь-змей безымянному
мореплавателю, - ты никогда больше не увидишь этот остров, который
превратится в волны". Это пророчество можно понимать в буквальном смысле -
как реальную гибель последнего островка, оставшегося от Лемурии или
Атлантиды, и как намек на "помрачение", "оккультацию" допотопного святилища,
становящегося недоступным для физического восприятия. Суть сказки в том, что
перед этим царь-змей успевает поделиться с человеком частью своих духовных
сокровищ, олицетворяемых - как и положено в произведениях данного жанра -
сокровищами материальными. Таким образом осуществляется связь между прежним
и новым хранителем священной Традиции - связь, о которой так много и так
подробно писал Рене Генон.
Не буду перечислять многочисленные примеры "волшебного странствия",
которыми переполнены многие замечательные произведения античности,
средневековья и Возрождения: читатель и сам вспомнит о символическом
плавании аргонавтов в поисках золотого руна, о паломничестве героев Рабле к
оракулу Божественной Бутылки Бакбук, о приключениях Синдбада-морехода и
других скитальцев из Книги тысячи и одной ночи. Символика морской стихии в
ее космическом аспекте соотносится с образом "внешнего" мира, который
необходимо пересечь, чтобы добраться до духовной "сердцевины" вселенной, до
Мировой Горы, хранилища древнего священного знания. Что же касается
микрокосмического значения моря, то оно в большинстве традиций связано с
"морем страстей", которые должен утихомирить в себе всякий стремящийся к
обретению "великого мира", к слиянию с Абсолютом. Вот почему начальные этапы
инициации часто описываются в виде мореплавания, вот почему, кстати, в
католической религиозной символике Церковь часто уподобляется кораблю.
Текст Домаля прекрасно вписывается в эту тысячелетнюю
литературно-эзотерическую традицию. Яхта "Невозможная" и ее экипаж,
составляющий, вместе с капитаном и тремя матросами, двенадцать человек
(цифра явно символическая - вспомним о двенадцати апостолах или двенадцати
пэрах Круглого стола), отправляется в рискованное плавание к неведомому
острову, теоретически "вычисленному" заранее главой экспедиции,
Соголем-Логосом. Неоднократно цитированный мною Жан Бьсс не без оснований
полагает, что каждый из членов этого экипажа олицетворяет какое-либо понятие
традиционной индийской философии (капитан - "буддхи", высший разум, Соголь
- "манас", или разум индивидуальный, и т.д.), а все они, вместе взятые,
являются как бы человечеством в миниатюре, которое в лице лучших своих
представителей занято прежде всего поисками божественной истины. Несколько
высокопарный тон моих последних строк не должен вводить читателя в
заблуждение: ведь, попав на Волшебный остров, путешественники обнаруживают