"Наби Даули. Между жизнью и смертью " - читать интересную книгу автора

нового на белом свете? Как там дела? Или это вправду немцы победить нас
хотят?
- Нехай не зарываются! - сказал Панченко и, подойдя к нам, опустился
на пол. Но с рассказом не спешил.
- Не бойся, - подбодрил Гриша, - чужих тут нет.
- То-то ж, - отвечал Панченко. - Сейчас, брат, каждому встречному
доверяться не приходится. Знай край, да не падай...
Он примолк. Его слова разожгли в нас интерес. Видимо, Панченко что-то
знает, но остерегается откровенничать. Только поздним вечером, когда все
улеглись и барак притих, он начал шепотом:
- Лихо, братцы, достается немцу. Они уже не говорят: <Москау капут>.
Дружок мой один возьми да и спроси как-то немца: <Ну, что, мол, герр
вахтман, Москва капут?> А тот как ощерится да с размаху как саданет его
стволом винтовки... Нашему Петрусю аж весело стало - хоть бы поморщился.
- Ну, - говорит, - знайте, Москвы вам теперь и во сне не видать!
Немец-то его, конечно, не понял. Зато мы смекнули, каково немцу на
фронте приходится...
Рассказчик замолчал. Потом, приподнявшись, спросил:
- Вы что, уже спите?
- Говори, говори, - в один голос попросили все.
Панченко продолжил:
- Прежде, бывало, немцы хлеб в Германию отправляли - эшелон за
эшелоном. Наш, конечно, хлеб-то. А теперь убитых отправляют.
- Убитых? - переспросил я.
- Да. Вот несколько дней тому назад был случай: колесо под каким-то
вагоном дало трещину. Заводят вагон в депо. И что интересно: на дверях
написано <Мейл>. По-немецки значит: мука. И вот один из наших товарищей
решил, пока никто не видит, трохи муки оттуда набрать. Приоткрыл дверь,
глядь - а там весь вагон вкось и вкривь заштабелеван немецкими солдатами,
трупами то есть. Вот такие дела, хлопцы, на свете...
- Ну, ты рассказывай дальше, - принялись мы уговаривать Панченко. По
тону его чувствовалось, что от него надо ожидать кое-что и поинтереснее.
- Да, - помедлив, продолжал тот, - русская зима недолюбливает немцев.
Морозит их до смерти... А раз мы такое увидели: на станцию прибыл еще один
эшелон. И остановился. Этот не с трупами, нет. В нем испанские солдаты
ехали на фронт. Франко, значит, другу Гитлеру подкрепление шлет. А через
неделю мы этих испанских солдат видели снова. На этот раз они уже ехали
обратно с фронта.
- Как это - обратно? - спросил Гриша.
- А так вот и едут. Винтовок у них уже нема, отобрали. А на руках
цепи, то есть наручники такие. Воевать не захотели. Ну, фашисты, конечно,
везли их не в родную Испанию финики кушать, а в тюрьму. Редеет, видно,
армия-то у Гитлера. Он сейчас из всех наций легионы сколачивает. А еще вот
что, хлопцы, делается на свете...
Панченко разгорелся. Он уже давно перешел с шепота на полный голос и
говорил без всякой оглядки. Между тем вокруг нас уже теснился целый круг
слушателей.
- Через Оршу каждый день мелькают составы с немецкими ранеными. Один
за другим, один за другим. Ну и дают им наши жару...
- Так им и надо! - вырвалось у кого-то.