"Наби Даули. Между жизнью и смертью " - читать интересную книгу автора

партизанам.
Я замыслил то же самое.
Ночь стоит звездная, но темная. Я сажусь передохнуть. Неожиданно в
стороне вспыхивают фары немецких машин, и в их свете вдруг показываются
бесконечно растянувшиеся колонны. Лязгают гусеницы танков. Вражеские части
идут к фронту. Я смотрю в ту сторону, куда они движутся. Над горизонтом
полыхает красное зарево. Оно то разгорается сильнее, то как будто немножко
утихает. Временами начинает казаться, что там уже занимается заря или
вдруг на фоне багрового небосвода прозмеятся огненные линии - точно молнии
играют. Там идет война, там фронт. Мне туда идти.
Тысячи звезд трепещут в вышине, точно страшась чего-то. Вот
обозначился Млечный Путь. Он, словно кружево, просматривается насквозь.
Давно ли под этим серебряным узором пролетали, звонко перекликаясь, дикие
гуси. Теперь их не слышно. Придет весна, и они все равно возвратятся в
свои края. А когда вернусь на родину я? Доведется ли мне снова сойтись с
друзьями?..
Что-то стискивает сердце. По щекам стекают капли. Я убеждаюсь, что
слезы действительно солоны на вкус. Да, я плакал. На родной земле я
таился, как безродный бродяга.
Резко вскочив на ноги, - в ту минуту мне показалось, будто меня
кто-то вдруг подтолкнул, - я снова двинулся вперед.
На востоке быстро светлело. Надо было спешить. Слева я увидел речку с
крутыми берегами. Я сошел вниз и, избегая недобрых глаз, пошел под
обрывом. Из воды выступают кузова застрявших в реке машин; иные разбиты и
валяются на боку. А некоторые совсем опрокинуты - торчат лишь одни колеса.
Уже на рассвете я вышел к небольшой деревушке. Печные трубы над
покинутыми пепелищами напоминали застывшие фигуры нищих.
В деревне никого не видно. Немцев нет. Я успокоился. Дошел до
картофельного поля за деревней и растянулся в борозде. С картофельной
ботвы на меня брызнули крупные капли холодной утренней росы и, щекоча,
пробежали по лицу. Усталость потихоньку покидала меня. Утренняя свежесть
возвращала силы.
Впереди виднелся сарай со снесенной крышей, а немного дальше дом с
обвалившейся дымоходной трубой. Труба до середины была выложена заново.
Здесь, видно, кто-то пытался поставить на ноги свое хозяйство. Я решил в
картофельной ботве дождаться появления хозяина.
Немного спустя дверь отворилась, и из дома вышел грузный пожилой
мужчина. На нем была рубаха с расшитым воротом, поясок с кистями. Во мне
шевельнулись смутные опасения при виде этого человека. Я решил не
показываться. Но тот шел прямо на меня: должно быть, заметил, как я
подходил сюда.
- Вставай, сынок, не бойся, свои же, - приветливо вымолвил он,
остановившись возле меня.
Опасения мои показались напрасными. Теплые слова звучали подкупающе.
- Зайдем в избу. Истомился ты, отдохнешь, - продолжал старик, беря
меня под руку.
Мы вошли в дом.
- Старуха, - позвал хозяин. - Подымайся, готовь завтрак, гость
пришел!
Из горницы показалась <старуха>. Это была еще молодая и красивая