"Альфонс Доде. Бессмертный" - читать интересную книгу автора

ветвей, Данжу неожиданно появился на повороте аллеи и отважился на
решительный шаг. В белом шерстяном костюме, в высоких сапогах, в берете, с
тщательно расчесанной бородой, он искал развязку для трехактной пьесы,
заказанной ему к зимнему сезону Французской комедией. Заглавие - "Мишура",
сюжет - из великосветской жизни, очень хлесткий. Написано все, не найдена
только заключительная сцена.
- Ну, так поищем вместе... - весело сказала герцогиня, щелкнув длинным
арапником на короткой ручке с серебряным свистком, которым она
пользовалась, чтобы сзывать свою свору.
Но Данжу заговорил о любви, о том, как тоскливо ей будет в одиночестве,
и предложил себя, без обиняков, цинично, как это ему было свойственно.
Герцогиня гордым и нетерпеливым движением откинула голову; она сжимала
ручку арапника, готовая хлестнуть наглеца, осмелившегося вести себя с нею,
как с фигуранткой за кулисами оперного театра. Но оскорбление, нанесенное
ее достоинству, было данью восхищения ее увядающей красоте, поэтому
выступивший на щеках герцогини румянец был вызван столько же негодованием,
сколько и удовольствием. А Данжу меж тем продолжал настаивать, старался
ослепить ее искрящейся речью, силясь представить их сближение скорее
союзом умов и общностью интересов, чем делом чувства. Такой мужчина, как
он!.. Такая женщина, как она!.. Да они вдвоем завоюют весь мир!
- Благодарю вас, дорогой Данжу. Мне знакомы эти прекрасные рассуждения.
Я еще и сейчас плачу от них...
Высокомерным, не допускающим возражений жестом она указала драматургу
на тенистую аллею:
- Ищите развязку, а я иду домой.
Он не двигался с места и смущенно глядел ей вслед, любуясь ее легкой
походкой, ее длинными красивыми ногами.
- Даже в качестве "зебры"? - спросил он жалобно.
Она обернулась, сдвинула свои черные брови:
- Ах да, в самом деле... Место свободно.
Она подумала о Лаво, об этом подлом холопе, которому она сделала
столько добра... И, уже не шутя, усталым голосом сказала:
- "Зеброй" - пожалуй, если хотите...
А потом исчезла за кустом чудесных желтых, пышно распустившихся роз,
готовых рассыпать лепестки при первом дуновении ветра.
Хорошо было уже одно то, что гордая Мари-Анто выслушала его до конца!
Наверное, никогда еще ни один мужчина не говорил с ней таким тоном, даже
ее князь. Полный надежды и воодушевления, вдохновленный только что
произнесенными блестящими тирадами, драматург не замедлил найти
заключительную сцену.
Он поднимался к себе, чтобы написать ее до завтрака, как вдруг
остановился в изумлении: он увидел сквозь листву деревьев, что окна в
апартаментах князя открыты настежь и что в них вливается солнечный свет.
Для кого это? Какому счастливцу предназначаются удобные роскошные
апартаменты, выходящие на Луару и в парк? Данжу осведомился - и
успокоился. Для архитектора герцогини, приехавшего в замок поправляться
после болезни. При добрых отношениях между семейством Астье и хозяйкой
дома кого могло удивить, что Поля приняли как родного в замке Муссо,
который был отчасти его творением? Однако, когда новый гость явился к
завтраку, его красивое похудевшее лицо, его бледность, подчеркнутая белой,