"Альфонс Доде. Бессмертный" - читать интересную книгу автораколлекцию семейства Мениль-Каз вместе с теми, кто так бессовестно на ней
наживался. И вот теперь приближается катастрофа, не та, которой он желал, - судьба не располагает именно тем, чего мы у нее просим, - но неожиданная зловещая развязка, грозящая погубить его труды, его имя, состояние, славу - все, чем он был и что имел. Глядя, как он большими шагами шел по направлению к Счетной палате, мертвенно-бледный, громко разговаривая сам с собой, не отвечая на поклоны, которые прежде различал даже в глубине лавок, книгопродавцы с набережной и торговцы гравюрами не узнавали своего Астье-Рею. Он ничего и никого не видел. Ему казалось, что он держит горбуна за горло, трясет его за щегольской, заколотый булавкой галстук и тычет ему в нос письма Карла V, опозоренные реактивами Дельпеша: "Ну, что вы скажете на этот раз?" Дойдя до улицы Лилль, он толкнул дощатую необструганную калитку, проделанную в заборе, окружающем дворец, затем, перешагнув порог, позвонил у решетки, потом еще раз позвонил; он был потрясен мрачным видом здания, лишенного цветов и зелени, настоящих руин, оголенных, обвалившихся, согнутых железных балок, увитых засохшими лианами. Шлепанье стоптанных башмаков послышалось во дворе. Показалась привратница, толстая женщина с метлой в руке; не открывая, она крикнула через решетку: - Вы к переплетчику? Он у нас больше не живет... Уехал дядюшка Фаж! Выехал, не оставив адреса. Она теперь убирает его домишко для того, кто поступает на его место в Счетной палате, а горбун уволился. Астье-Рею пробормотал из приличия еще несколько слов, но стая черных гулко раздававшимися под сводами. - Ишь ты!.. Вороны с особняка Падовани, - сказала женщина, почтительным жестом указывая на высившиеся напротив, над крышами, платаны с посеревшими ветвями. - Нынче вороны прилетели раньше герцогини. Наверно, зима будет ранняя. Леонар Астье в ужасе удалился. 12 На другой день после того спектакля, на котором герцогиня Падовани, несмотря на постигший ее удар, пожелала присутствовать с улыбкой на устах, давая женщинам своего круга величайший урок искусства держать себя, она, как всегда в это время года, отбыла в Муссо. С внешней стороны ничто не изменилось в ее жизни. Приглашения, разосланные на лето, не была отменены. Но до прибытия первой партии гостей, в те дни, которые обычно красавица Антония посвящала мельчайшим заботам о размещении и устройстве приглашенных, она, как раненый, затравленный зверь, с утра до вечера металась по своему парку, необозримо раскинувшемуся на холмистых берегах Луары, останавливалась на минуту, изнемогая от усталости, потом снова устремлялась вперед, гонимая душевной мукой. - Подлец!.. Подлец!.. Негодяй!.. Она бранила отсутствующего, словно он был рядом с ней, словно он шел |
|
|