"Альфонс Доде. Бессмертный" - читать интересную книгу автора

пропуская вперед старейшего, достойного изумления Жана Рею, который
казался еще выше в своем долгополом сюртуке; он шел, высоко подняв смуглую
головку, точно выдолбленную из кокосового ореха, с видом пренебрежительным
и рассеянным, означавшим, что он уже "это видел" несметное число раз. И в
самом деле: за шестьдесят лет, в течение которых почтенный старец получал
жетоны в Академии, он, надо полагать, наслышался псалмов и не раз кропил
святой водой катафалки прославленных покойников.
Но если Жан Рею прекрасно играл Бессмертного, то следовавшие за ним
"праотцы" представляли собой смешную, жалкую пародию на это звание.
Дряхлые, сгорбленные, кривобокие, точно старые фруктовые деревья, они еле
волочили ноги, спотыкались, моргали, как ночные птицы; те, которых никто
не поддерживал, двигались ощупью. Имена их, произносимые шепотом в толпе,
вызывали воспоминания об их трудах, которые канули в Лету, которые были
давным-давно позабыты. Рядом с этими выходцами с того света, с этими
"отпускниками с Пер-Лашез", как их назвал какой-то остряк из конвоя,
остальные академики казались молодыми; они пыжились, выпячивали грудь под
восторженными взглядами женщин, сверкавшими сквозь черные вуали, среди
теснившейся толпы, среди киверов и ранцев одуревших солдат.
И на этот раз поклон Фрейде двум-трем "будущим собратьям" был встречен
холодной и презрительной усмешкой, вызывавшей в памяти дурные сны, когда
лучшие друзья не узнают нас. Но не успел поэт этим опечалиться, как
оказался в водовороте толпы, двигавшейся в противоположных направлениях:
внутрь церкви и к выходу.
- Ну, дорогой виконт, придется нам теперь поддать пару.
Этот совет, сказанный ему на ухо любезным Пишералем среди гула голосов
и стука передвигаемых стульев, ободрил несчастного кандидата, но когда он
проходил мимо помоста, на котором стоял гроб, Данжу протянул ему кропило
и, не глядя на него, прошептал:
- Сами не действуйте... Плывите по течению.
У Фрейде ноги подкосились. Поддать пару!.. Не действовать!.. Какому
совету следовать, какой лучше? Его учитель Астье, наверное, ему это
разъяснит. Поэт попытался выбраться из храма, чтобы отыскать мэтра. Но
сделать это было нелегко на запруженной народом церковной площади в то
время, как размещалась процессия и устанавливали гроб, заваленный
бесчисленными венками. Нет ничего оживленнее выхода из церкви после
отпевания на простор улицы в прекрасный солнечный день. Слышатся
приветствия, светские любезности, не имеющие ничего общего с печальной
церемонией, люди чувствуют облегчение, им хочется вознаградить себя за
долгий час, проведенный в полной неподвижности, под звуки печального
пения. Знакомые делятся своими планами, уславливаются о встрече - все
говорит о том, что после краткого перерыва жизнь торопится вновь вступить
в свои права, отбрасывая бедного Луазильона далеко в прошлое, которому он
отныне принадлежит.
- Во Французской комедии, вечером... Только не забудьте... Это
последний вторник, - лепетала г-жа Анселен.
- Вы будете до конца? - спросил Поль толстяка Лаво.
- Нет, я провожу госпожу Эвиза.
- Значит, в шесть у Кейзера - это будет недурно после речей.
Траурные кареты приближались длинной вереницей, между тем как другие
экипажи стремительно уносились в разные стороны. Из всех окон, обращенных