"Альфонс Доде. Бессмертный" - читать интересную книгу автора

уверен, что я не буду протестовать... Но чтобы меня обмануть!.. Я вижу,
когда он собирается что-нибудь стибрить у меня... Лицо его становится
насмешливым, глаза смотрят безучастно, и вдруг едва уловимая нервная
гримаса подернет уголок рта. Готово!.. Сцапал!.. Про себя он, наверное,
думает: "Боже мой! Ну и дурак же этот Ведрин!" Он и не подозревает, что я
вижу его насквозь, что я восхищаюсь им... А теперь, - сказал скульптор,
вставая, - я покажу тебе паладина, потом мы осмотрим всю эту трущобу...
Здесь прелюбопытно, вот увидишь.
Они вошли во дворец, поднялись на полукруглое крыльцо, куда вело
несколько ступенек, и миновали квадратную залу - бывшую канцелярию
Государственного совета - без паркета и без потолка: вся верхняя часть
постройки обвалилась, между разделявшими этажи огромными железными
балками, скрючившимися от огня, проглядывала синева неба. В углу, у самой
стены с нависшими на ней длинными чугунными трубами, сплошь увитыми
ползучими растениями, валялся в крапиве и мусоре разбитый на три куска
гипсовый слепок гробницы князя де Розена.
- Видишь? - спросил Ведрин. - Нет, ты так ничего не разберешь...
И он принялся описывать памятник. Нелегко было угодить капризам молодой
вдовушки; пришлось делать эскизы, обращаться к египетским и ассирийским
образцам, прежде чем дойти до проекта Ведрина. Архитекторы, узрев проект,
подняли бы вой, но все же ему нельзя отказать в величии. Настоящая
гробница воина - открытая палатка с приподнятыми полами, внутри, перед
алтарем, широкий низкий саркофаг, высеченный в виде походной кровати; на
ней покоится добрый рыцарь-крестоносец, сложивший голову за своего короля
и за веру, рядом с ним сломанный меч, у его ног разлеглась борзая собака.
Из-за твердости далматинского гранита, которым княгиня особенно
дорожила, Ведрин принужден был взяться за молот и резец и трудиться под
брезентовым навесом на кладбище Пер-Лашез как чернорабочий. Наконец после
долгого и упорного труда мавзолей был закончен.
- А вся слава достанется молодому мерзавцу Полю Астье, - добавил
скульптор, улыбаясь без малейшей горечи.
Он приподнял старый ковер, которым было завешено отверстие в стене, где
когда-то была дверь, и провел Фрейде в огромный вестибюль, служивший ему
мастерской, с дощатым потолком, с циновками и кусками различных тканей,
наброшенными на разрушающийся пол и стены. Своим видом и царившим здесь
беспорядком мастерская напоминала амбар или, вернее, крытый двор, ибо в
залитом солнцем углу росла чудесная смоковница с переплетавшимися ветвями
и декоративными листьями, а рядом с ней остов лопнувшей печи имел вид
старого колодца, увитого плющом и жимолостью. Здесь скульптор работал уже
два года, зиму и лето, не смущаясь ни туманами, поднимавшимися над рекой,
ни ледяными убийственными ветрами. "Ни разу не чихнул", - уверял Ведрин,
невозмутимо спокойный и могучий, подобно великим художникам Ренессанса,
похожий на них и широким лицом, и неистощимым воображением. Вот и сейчас
он по горло сыт скульптурой и архитектурой, будто только что кончил писать
скучнейшую трагедию. Как только он сдаст свою статую и получит деньги, он
уедет, поднимется по Нилу в дахабиэ (*17) со своим многочисленным
семейством и будет писать маслом, писать с утра до вечера... Он отставил
скамейку и табурет и подвел своего друга к огромной, еще не окончательно
обработанной глыбе.
- Вот мой паладин... Скажи откровенно, как ты его находишь?