"Альфонс Доде. Бессмертный" - читать интересную книгу автора

соломенных матах, о ягодных кустах, вообще о всех поручениях. Но я займусь
этим в ближайшие дни. Я останусь здесь еще некоторое время. Астье-Рею
настоятельно советовал мне ничего не говорить о моем деле, но вращаться в
академических кругах. Бывать повсюду, напоминать о себе - это главное!"



4

- Берегись, милый мой Фрейде!.. Я знаю такие приемы - это просто
вербовка... В сущности, люди эти чуют, что их песенка спета, что они
покрываются плесенью под своим куполом... Академия выходит из моды, она
больше не является предметом честолюбивых вожделений... Ее слава - одна
видимость... Поэтому вот уже несколько лет, как эта корпорация
знаменитостей не ждет клиентов, а выходит на улицу и зазывает их. Повсюду
- в обществе, в мастерской художника, у издателей, за кулисами театров, во
всех литературных и артистических кругах - вы встретите
академика-вербовщика, улыбающегося молодым, подающим надежды талантам:
"Академия не теряет вас из виду, молодой человек!" Если же автор приобрел
известность, если у него выходит третья или четвертая книга, как у тебя,
например, приглашение делается в более прямой форме: "Подумайте о нас, уже
настало время..." Или грубовато, словно журя: "Да что вы, в самом деле,
пренебрегаете нами?.." Так же, хотя более вкрадчиво и мягко, поступают они
по отношению к человеку из высшего круга, переводчику Ариосто или
сочинителю салонных комедий: "Знаете... кроме шуток... Не думаете ли
вы..." И если светский человек начинает возражать, ссылаясь на отсутствие
заслуг, на незначительность своей персоны и скудость литературного багажа,
вербовщик отвечает ему набившей оскомину фразой: "Академия - это салон..."
Черт подери! И потрудилась же эта фраза на своем веку: "Академия - это
салон... Она принимает не только произведение, но и человека..." А пока
что вербовщика приглашают к себе, оказывают ему всевозможные любезности,
зовут на обеды и торжества... Пробудив надежды и старательно их
поддерживая, он становится паразитом, за которым всячески ухаживают...
Тут уже добряк Фрейде не выдержал. Никогда его учитель Астье не пойдет
на такие низости. Ведрин, пожав плечами, продолжал:
- Он? Да он худший из них: это убежденный, бескорыстный вербовщик... Он
верует в Академию, он живет ею, и когда он восклицает: "Если бы вы знали,
как это прекрасно!", причмокивая при этом языком, словно смакует спелый
персик, - он говорит вполне искренне, и приманка его действует тем
сильнее, тем она опаснее. Как только рыбка клюнула и попалась на крючок,
Академия перестает заниматься своей жертвой, предоставляя ей метаться и
барахтаться в грязи... Ты вот страстный рыболов; когда тебе случается
поймать большого окуня или щуку и ты тянешь рыбу за своей лодкой, как это
у вас называется?
- Водить рыбу...
- Правильно! Посмотри хотя бы на Мозера. Разве он не похож на пойманную
рыбу?.. Десять лет его тащат на буксире... И де Селеля, и Герино, и мало
ли еще таких, которые уже и сопротивляться перестали.
- Но позволь; ведь попадают же в Академию, достигают этой цели...
- Только не на буксире! А если ты и добьешься этого великого счастья,