"Альфонс Доде. Бессмертный" - читать интересную книгу авторасоломенных матах, о ягодных кустах, вообще о всех поручениях. Но я займусь
этим в ближайшие дни. Я останусь здесь еще некоторое время. Астье-Рею настоятельно советовал мне ничего не говорить о моем деле, но вращаться в академических кругах. Бывать повсюду, напоминать о себе - это главное!" 4 - Берегись, милый мой Фрейде!.. Я знаю такие приемы - это просто вербовка... В сущности, люди эти чуют, что их песенка спета, что они покрываются плесенью под своим куполом... Академия выходит из моды, она больше не является предметом честолюбивых вожделений... Ее слава - одна видимость... Поэтому вот уже несколько лет, как эта корпорация знаменитостей не ждет клиентов, а выходит на улицу и зазывает их. Повсюду - в обществе, в мастерской художника, у издателей, за кулисами театров, во всех литературных и артистических кругах - вы встретите академика-вербовщика, улыбающегося молодым, подающим надежды талантам: "Академия не теряет вас из виду, молодой человек!" Если же автор приобрел известность, если у него выходит третья или четвертая книга, как у тебя, например, приглашение делается в более прямой форме: "Подумайте о нас, уже настало время..." Или грубовато, словно журя: "Да что вы, в самом деле, пренебрегаете нами?.." Так же, хотя более вкрадчиво и мягко, поступают они по отношению к человеку из высшего круга, переводчику Ариосто или сочинителю салонных комедий: "Знаете... кроме шуток... Не думаете ли заслуг, на незначительность своей персоны и скудость литературного багажа, вербовщик отвечает ему набившей оскомину фразой: "Академия - это салон..." Черт подери! И потрудилась же эта фраза на своем веку: "Академия - это салон... Она принимает не только произведение, но и человека..." А пока что вербовщика приглашают к себе, оказывают ему всевозможные любезности, зовут на обеды и торжества... Пробудив надежды и старательно их поддерживая, он становится паразитом, за которым всячески ухаживают... Тут уже добряк Фрейде не выдержал. Никогда его учитель Астье не пойдет на такие низости. Ведрин, пожав плечами, продолжал: - Он? Да он худший из них: это убежденный, бескорыстный вербовщик... Он верует в Академию, он живет ею, и когда он восклицает: "Если бы вы знали, как это прекрасно!", причмокивая при этом языком, словно смакует спелый персик, - он говорит вполне искренне, и приманка его действует тем сильнее, тем она опаснее. Как только рыбка клюнула и попалась на крючок, Академия перестает заниматься своей жертвой, предоставляя ей метаться и барахтаться в грязи... Ты вот страстный рыболов; когда тебе случается поймать большого окуня или щуку и ты тянешь рыбу за своей лодкой, как это у вас называется? - Водить рыбу... - Правильно! Посмотри хотя бы на Мозера. Разве он не похож на пойманную рыбу?.. Десять лет его тащат на буксире... И де Селеля, и Герино, и мало ли еще таких, которые уже и сопротивляться перестали. - Но позволь; ведь попадают же в Академию, достигают этой цели... - Только не на буксире! А если ты и добьешься этого великого счастья, |
|
|