"Сесилия Дарт-Торнтон. Заклятие немоты ("Горькие узы" #1) " - читать интересную книгу автора

В тот день, когда юношу нашли, он словно впервые появился на свет. Но
он не был младенцем, у которого есть лишь врожденные инстинкты, - тело
помнило многое из того, что отказывался вспомнить разум. Найденыш безо
всяких экспериментов воспринимал основные понятия этого мира, такие как
жарко - холодно, высоко - низко, свет - тьма, хоть и не сумел бы назвать их
вслух. Услышав чей-то насмешливый голос, увидев нахмуренные брови или
играющие желваки, внезапно ощутив гул в висках, он понимал: сейчас последует
пинок или удар; и все же, способный ходить, есть, работать, как все
нормальные люди, юноша к их числу не принадлежал. Между ними было
существенное различие: он не помнил прошлого.
Лишенная воспоминаний подвижная оболочка, не более того.
Были ночи, когда он, находясь между сном и бодрствованием, вдруг
чувствовал непонятное покалывание, щекочущий зуд в спинном мозге и,
неизвестно почему, так напрягал внимание, что волосы становились дыбом. Были
дни, когда нечто подобное волнами носилось в воздухе, возбуждая кровь не
хуже, чем крепкий эль. Эти странные, хрупкие ощущения длились обычно не
более часа, и со временем юноша привык не обращать на них внимания. Они
приходили Извне, а значит, из того мира, что был сейчас недоступен.
Но, Господи Боже, этот мир звал его! Иногда звуки Извне достигали его
ушей: голоса, серебряный трубный зов в отдалении, выстрелы, тяжелый грохот
башмаков, лай собак и - очень, очень часто - стук копыт по граненой,
напоминающей звездное небо поверхности черного камня.
Однажды ночью разбуженный найденыш на трясущихся ногах выбрался из
комнаты в соседнее помещение склада. Через узкую щель окна, прорубленную в
толстой каменной стене, парень увидел круглую красную с золотым луну. Ему
даже почудилось на миг, что он видит невероятный летящий силуэт на ее фоне.

Вскоре - слишком скоро, чтобы безымянный юноша мог пожелать этого или
хотя бы набраться сил - благодетельница сочла его вполне окрепшим для
выполнения несложных работ и, вытряхнув из груды одеял, заставила мести
полы, помогать в прачечной и чистить всевозможные инструменты, скопившиеся
здесь за многие годы: латунные подсвечники, щипцы для снятия нагара, коробки
для свечей, светильники и тому подобные вещи.
Ноги юношу почти не держали, он часто был близок к обмороку. Из-за
слабости и недопонимания он работал так медленно, что выводил из терпения
Гретхет, которая нередко поколачивала его. Когда это случилось впервые,
найденыш застыл на месте, пораженный, в ужасе глядя на нее, и беззвучно
зашевелил распухшими губами в попытке выразить слабый протест. Что-то
мелькнуло в выражении ее лица, какое-то подобие вины... но тут же она
ударила парня снова - еще сильнее.
День следовал за днем, словно череда убогих, серых оборванцев, и юноша
свыкся с подсвечниками старухи, ее побоями и вечно недовольным тоном. Только
ночами он порой тихо плакал, тоскуя о любви.
Однако пища, сон и тепло постепенно делали свое дело, и он начал
набираться сил. Кроме того, пришло большее понимание слов, используемых
другими слугами, что жили вместе с ним в темных, мрачных стенах. Он
"разговаривал" с бездушной Гретхет на языке универсальных, всем понятных
жестов.
- Спрячься, - частенько понукала старуха. - Ты калека, парень.
Завернись, чтобы тебя не видели.