"Джеки Даррелл. Звери в моей постели " - читать интересную книгу автора

высовываться. В жизни не чувствовала себя так отвратительно... Даррелл,
который, естественно, проходил через все это раньше, утешал меня тем, что
мои муки окупятся; дескать, только представь себе, какова сама болезнь, если
так тяжело переносится прививка. Невелико утешение, когда ваша голова
раскалывается, а бедная левая рука отчаянно болит и совсем не двигается. К
счастью, всем этим прелестям пришел конец, причем я уверена, что наш врач
очень страдал от того, что его возможности мучить нас были ограничены.
Непременно следует ввести золотое правило - ни в коем случае не заводить
дружбу с врачом, ибо он способен повести себя самым коварным образом.
Основную часть багажа мы отправили вперед, что помогло отчасти
расчистить площадь нашей комнаты, освободить место для укладки личного
имущества. Помогло также навести относительный порядок - не нам, конечно, а
Софи, потому что стоило нам на минутку отвернуться, как она начинала рыскать
по комнате, сжимая в руках метлу и совок, чтобы, выражаясь ее словами,
"расчистить тропу в мой уголок".
- Слава Богу, что у меня хоть есть теперь в заделе одна книга, -
вздыхал Джерри.
Мне представлялось разумным, прежде чем заканчивать упаковку личного
багажа, осведомиться в транспортном агентстве, придется ли нам переодеваться
к обеду на борту пассажирского парохода, ибо мне не улыбалось забираться в
трюм за нужными вещами. Сотрудник агентства заверил нас, что мы вполне
обойдемся без вечерних туалетов.
- И слава Богу, - заметил Даррелл, - ненавижу эти плавучие отели.
Ровно за двадцать четыре часа до отплытия мы получили письмо от
пароходства, которое напоминало нам, что мы плывем в обществе испанских и
португальских иммигрантов, а потому будем вместе с ними пользоваться местами
общего пользования - такими, как уборные, столовые и пассажирские салоны. Во
избежание каких-либо нежелательных последствий нам предполагалось подписать
соответствующую бумагу, снимающую с пароходства всякую ответственность.
Даррелл в ярости кинулся к телефону. Учтивый голос в трубке сообщил ему, что
так у них заведено, они уже доставили в Аргентину множество пассажиров, и не
было ни одной жалобы. Выслушав все уверения, Даррелл подписал бумагу и
вернул ее в контору пароходства, однако мы не без содрогания думали о том,
что нам предстоит.
- Сами виноваты, - произнес со стоном Даррелл. - Надо было обратиться к
фирме, чьими услугами я всегда пользовался, а не полагаться на незнакомую
компанию. Ладно, теперь уже поздно, постараемся как-нибудь выжить.
С великой грустью мы прощались с Софи, которая успела стать
неотъемлемой частью нашей маленькой семьи. Она тоже жалела, что приходится
расставаться, предпочла бы поехать вместе с нами. И заверила, что если будет
свободна, когда мы вернемся, непременно продолжит работу у нас.
Вся семья провожала нас на Центральном вокзале в Борнмуте, и я не без
печали покидала город, который больше трех лет был моим домом. В Лондоне мы
пересели на поезд, идущий в порт, с огорчением отметили, что от наших
попутчиков веет холодом, но утешились мыслью, что они, несомненно, еще
оттают на солнышке.
В Тилбери нас без промедления провели от поезда через туннель к
пароходу, где пассажиров встречал симпатичный молодой вахтенный помощник
капитана. Даррелл предъявил наши билеты, и нас позабавила реакция помощника,
когда он увидел, что мы путешествуем туристским классом.