"Джеральд Даррелл. Новый Ной " - читать интересную книгу автора

успеть открыть дверцу, поставить в клетку блюдо и вынуть руку, пока они не
вернулись, поняв, что их провели. О том, что случилось бы, если бы я не
успел вынуть руку, думаю, догадаться несложно.
Эти мелкие создания кусали и царапали меня, пожалуй, больше, чем любые
другие твари, попадавшие ко мне в коллекцию. Но при всем том они доставляли
и большую радость. Я знал, что они кусаются отнюдь не из-за своего дурного
нрава, а просто потому, что принимают мои руки за кусок еды. Порою они
выводили меня из себя и я думал, что хорошо бы поскорее передать их в
зоопарк - пусть кусают кого-нибудь другого, кто будет за ними ухаживать! Но
когда дело действительно дошло до этого, мне стало очень грустно. Взглянув
на них уже в зоопарке, я даже засомневался, они ли это - так мило и славно
возились они в опилках и вертели своими глупенькими носиками. Когда я
подошел к клетке попрощаться, они выглядели такими тихонями и скромниками,
что я решил напоследок погладить их по головке. Плохо же я знал своих
подопечных! Тут же вместо образцовых пай-деток передо мной предстали прежние
Бандиты, и не успел я вынуть палец, как они вцепились в него всей троицей. Я
насилу от них отделался и, отойдя от клетки и вытирая кровь платком,
подумал: "Как же все-таки хорошо, что возиться с этими бандюгами теперь
придется кому-нибудь другому!"


Глава пятая
ПОЛСТА МАРТЫШЕК - ОДИН Я

Ко мне в лагерь захаживало немало гостей - и европейцев, и африканцев.
Всем было интересно посмотреть на диковинных обитателей. Среди них не
последнюю роль играли, конечно, обезьяны, которых у меня насчитывалось до
полусотни, и все разные! Не думайте, что жить под одной крышей с этими,
пусть и премилыми, существами легко - так намаешься, что уже никто не мил.
Из всех моих обезьян больше всего запомнились три: усатая по имени Футл,
рыжеголовый мангобей Уикс и шимпанзе Чолмондли.
Когда Футл появился в лагере, он был самой миниатюрной обезьянкой,
какую я когда-либо видел, - если не брать в расчет его длиннющего хвоста, он
свободно уместился бы в кофейной чашке, да еще и место осталось. Шерстка у
него была необычного зеленого оттенка, а на груди - роскошная белая манишка.
Голова, как и у большинства детенышей обезьян, казалась несоразмерно большой
по сравнению с крошечным тельцем; на зеленоватом фоне выделялись
ярко-желтые, как масло, щеки. Но больше всего в его расцветке удивляла
широкая белая полоса, проходившая по верхней губе и создававшая впечатление
усов. Ничего себе - у крошечной обезьянки усищи, как у Санта-Клауса! В
первые дни Футл жил вместе с другими детенышами в корзине подле моей
постели, и я поил его молоком из бутылочки, которая была почти вдвое больше
его самого. Когда я приносил ее, он бросался к ней с радостным визгом,
обнимал ее, хватал соску ртом, и, пока не высасывал все до конца, никакими
силами нельзя было его оторвать. Он даже не позволял, чтобы я держал
бутылку, - видимо, из боязни, что придется поделиться со мной. Когда он
катался по постели, обхватив свое сокровище, можно было подумать, что это
два борца разных весовых категорий сцепились в неравной схватке. То наверху
оказывался он, то бутылка, но независимо от того, кто побеждал, Футл сосал
молоко с одинаковой жадностью, и его белые усищи старательно двигались вверх