"Джеральд Даррелл. Ай-ай и я" - читать интересную книгу автора

Нечего и говорить, что рассказ о том, что происходит на озере
Алаотра, поверг нас всех в уныние. Но боюсь, такое происходит по всему
Мадагаскару. Начнем с того, что озеро Алаотра - крупнейшее на острове -
являлось рисовой житницей страны (а мальгаши потребляют больше риса на
душу населения, чем любой другой народ) и худо-бедно удовлетворяло ее
потребности в этом злаке. Озеро окаймлено живописной панорамой холмов,
когда-то покрытых лесами. Но с годами эта природная защита озера оказалась
истребленной под посевы. С исчезновением защищавших землю лесов почва,
открытая ветрам и солнцу, подверглась эрозии. За каких-нибудь несколько
лет не стало деревьев - и плодородный слой, словно вода с тающего ледника,
стал стекать в Алаотра, приводя его к заиливанию. Озеро стало понемногу
исчезать. Теперь этот регион утратил былое значение рисовой житницы, и
страна вынуждена приобретать этот продукт за границей, отрывая валюту от
своей и без того тощей экономики.
Не следует винить мальгашский народ. В глазах крестьянина расчистка
участка леса выглядит не экологическим самоубийством, а средством
отвоевать еще кусочек сельскохозяйственной земли, которая прокормит его
несколько лет. Срубленные деревья предаются огню, а оставшаяся зола
вскормит почву - так поступали праотцы, почему он не может? И как ему
объяснить, что поколение праотцев насчитывало впятеро меньше людей, чем
теперешнее, и что такое хищническое использование щедрот природы обречет
на смерть его правнуков...
Чем ближе мы подлетали к Амбатундразаке, самому крупному городу на
озере Алаотра, тем большую скорбь навевал вид под крылом самолета.
Тянущаяся на многие мили холмистая земля, когда-то покрытая лесами, теперь
была голой и изуродованной бесчисленным множеством морщин - первых
признаков эрозии, обеспложивания почвы. За три четверти часа полета мы не
видели ничего, кроме этого леденящего душу пейзажа.
- Летим будто над Сахарой, - сказал я Ли.
- Так вот как появилась Сахара, - откликнулась она.
Мы приземлились на травяную полосу, и самолет, немного покатавшись по
земле, подрулил к небольшому сооружению, которое прежде заключало в себе
диспетчерскую башню, бар и багажное отделение, но в настоящий момент все
это было закрыто. Никаких признаков того, что Мианта вышел нас встречать,
- я опять задумался, не мифический ли это персонаж. Мы выволокли нашу
поклажу из здания аэровокзала (если, конечно, его можно так назвать) и
вгляделись в даль исчезавшей в тумане за деревьями грязно-бурой изрытой
дороги, покрытой блестящими лужами (очевидно, ночью прошел ливень), но
вновь не обнаружили никаких признаков Мианты. Тут наш взгляд упал на
видавшее виды такси, в котором сидели дородная мальгашка, ее столь же
дородная дочка и ребенок.
- Давай отправимся в центр города и вышлем оттуда поисковые партии, -
предложил я Ли.
- Попросим-ка этих красоток потесниться.
Расточая добрые взгляды и широкие улыбки, они пригласили нас в
машину, где было еще достаточно просторно. Мы выехали на дорогу, поминутно
залетая в ямы; машина протестующе скрипела всеми своими пружинами. Бурая
вода брызгала из-под колес, словно кровь. Так мы проехали с четверть мили,
подпрыгивая, как на трамплине, и постигая самые интимные подробности
личной жизни дородной леди, как вдруг нас нагнала другая машина - в ней