"Джеральд Даррелл. Под пологом пьяного леса" - читать интересную книгу автора

палец сквозь сетку и поманила ближайшего птенца. Без малейших колебаний тот
подскочил к решетке и подставил свою головку, как бы для того, чтобы ее
погладили. Его братец, сверкая от возбуждения глазами, немедленно взобрался
ему на спину и потребовал свою порцию ласки. Так они сидели один на другом,
забыв обо всем и слегка раскачиваясь взад-вперед, а Джеки почесывала им
шейки. Птенцы с наслаждением принимали массаж, хохолки их постепенно
поднимались, головы запрокидывались клювом вверх, глаза закатывались в
экстазе, перья на шее вставали торчком, и сами шейки вытягивались все
больше, напоминая уже не шеи птиц, а какие-то покрытые перьями шеи жирафов.
- Нет, они определенно ненормальные,- повторил я, когда верхний
птенец слишком далеко вытянул шею и, потеряв равновесие, свалился на дно
клетки да так и остался сидеть там, хлопая глазами и недовольно кудахтая.
Позднее у нас появилось много этих забавных птиц, и все они оказались
такими же глупышами. Одну пару, когда мы были уже в Парагвае, совершенно
невероятным способом поймал один из участников нашей поездки. Он прошел по
тропинке на расстоянии ярда мимо двух гуира, искавших корм в траве.
Удивившись тому, что птицы не улетели при его приближении, он повернул назад
и снова прошел мимо них. Птицы продолжали сидеть на месте, с бессмысленным
видом глядя на него. На третий раз он подскочил к ним и торжественно
вернулся в лагерь с добычей в руках. Благодаря легкости, с какой даже самый
неопытный человек может ловить этих птиц, мы скоро имели в своей коллекции
уже несколько пар, и они доставляли нам много веселых минут. В каждой клетке
имелся просвет шириной около дюйма, через который производилась уборка.
Любимым занятием гуира было, сев на пол и высунув голову наружу, следить за
всем, что происходит в лагере, и обсуждать это между собой громкими
кудахтающими голосами. Когда они выглядывали так из всех клеток, с поднятыми
взъерошенными хохолками и сверкающими от любопытства глазами, обмениваясь
пронзительными криками, они напоминали мне компанию неряшливых старых
сплетниц, наблюдающих из окна мансарды уличную драку.
Другой страстью гуира, доходившей до исступления, была любовь к
солнечным ваннам. Малейший луч света, попадавший к ним в клетку, приводил их
в крайнее возбуждение. Издавая радостные трели, птицы рассаживались по
жердочкам и готовились греться на солнце - готовились со всей серьезностью,
как к очень важному делу. Прежде всего нужно было принять надлежащую позу.
Надо было устроиться поудобнее и так расположиться на жердочке, чтобы
удержаться на ней даже в том случае, если расслабится хватка. Затем они
взъерошивали и энергично встряхивали перья, словно старую пыльную тряпку.
После этого гуира распускали перья на груди и на огузке, свешивали вниз
длинные хвосты, закрывали глаза и постепенно оседали на жердочке, пока не
упирались в нее грудью, так что грудное оперение свешивалось с одной
стороны, а хвост с другой. Наконец птицы медленно и осторожно расслабляли
хватку лап и застывали, еле заметно покачиваясь из стороны в сторону.
Принимая таким образом солнечные ванны, с перьями, встопорщенными под самыми
неожиданными углами, они казались только что вылупившимися из яйца птенцами,
и можно было даже подумать, что их сильно побила моль. Но, несмотря на все
свои странные манеры, гуира были очаровательными птицами, и если мы хотя бы
на полчаса оставляли их, они встречали нас такими восторженными
приветственными криками, что невозможно было не проникнуться к ним самой
глубокой симпатией.
Первые две кукушки гуира, которых мы приобрели в Лос Инглесес, стали