"Николай Данилевский. Россия и Европа" - читать интересную книгу автора

его, а вы деритесь где знаете. Правда, место для тебя будет очень неудобно:
и ветер, и солнце прямо в глаза тебе; из него нападать нельзя будет, только
защищаться с грехом пополам; ну, да это уж твое дело; если ж не хочешь, то,
пока те трое спереди нападать на тебя будут, я сзади за шиворот схвачу".
Только четвертый отошел себе в сторону. "Моя,- говорит,- хата с краю, я
ничего не знаю".
Как стали бы мы, спрашиваю, судить о подобных поступках? А в этой
притче нет ни малейшего преувеличения или карикатуры, только простая
перефразировка: суд чести - Венская конференция; черта - Дунай; рука и нога,
которым надлежало быть связанными,- флот, которым Россия не должна была
препятствовать подвозу оружия черкесам, и т. д. Разве, в самом деле, не
Синопское сражение послужило более нежели странным предлогом к объявлению
войны морскими державами(18)?. Разве Австрия не требовала очищения и
нейтралитета Дунайских княжеств, подвергая тем Россию ударам ее врагов и
лишая ее возможности самой наносить их, заставляя вместо сухопутной вести
морскую войну? Кто же тут, спрашивается, оскорбленный и обиженный? Не до
очевидности ли ясно, что войны с Россией искали во что бы то ни стало? Не
Франция ли с самого начала нарушила своими неумеренными требованиями мир
между соперничествующими церквами и заставила Россию вступиться за своих
единоверцев? Не Турция ли после сего обманула Россию, не сдержав данного
обещания о фирмане? Не Франция ли опять, придвинув свой флот к Дарданеллам,
вынудила Россию к занятию Дунайских княжеств(19)? Затем, когда Россия
согласилась предоставить решение спора посредничеству четырех великих держав
и безусловно приняла предложенный ими текст ноты, не западные ли державы, а
преимущественно не Англия ли через своего посланника, постоянно враждебного
России лорда Редклифа, подстрекнула Турцию не принимать ее и,- чтобы разом
покончить с дипломацией, посредством которой никак не удавалось выставить
Россию зачинщицей дела,- прямо объявить ей войну?
Есть ли, в самом деле, малейшая возможность думать, чтобы Турция
решилась пренебречь мнением всей Европы и, отвергнув его, объявить войну
России при убеждении, что предложенная ей нота составляла не ловушку, а
действительное, честно выраженное мнение Европы, и без подстрекательства
обещанием самой деятельной помощи? Наконец, не дики ли требования западных
держав, чтобы Россия, будучи в войне с Турцией, спокойно смотрела на то, как
будут подвозить оружие и вообще помогать черкесам(20), и употребляла для
своей защиты одну лишь армию, но никак не флот? Не эти ли нелепые
требования, по необходимости ею отвергнутые, послужили предлогом к войне?
Что же сказать еще о требованиях Австрии, которая, выгораживая Турцию,
вносит войну в пределы самой России? Что сказать, наконец, о Сардинии, так
себе, здорово живешь, ни с того ни с сего объявляющей войну России не только
уж без причины, но даже и без малейшей тени предлога? Неужели все это не
показывает какого-то озлобления, какой-то решимости пренебречь всем, лишь бы
только удовлетворить своему желанию унизить Россию, когда к тому
представляется наконец благоприятный, по-видимому, случай? Все это
становится особливо любопытным, если сравнить такое озлобление против России
с той снисходительностью, которая была оказана к действиям Пруссии и Австрии
относительно Дании. И если б еще можно было отнести это к макиавеллизму
дворов или только правительственных сфер европейских держав, увидавших
благоприятный случай поживиться на счет России,- совсем нет! В настоящее
время интриги вроде замыслов кардинала Альберони стали совершенно