"Жан Даниэлу. Богословие иудеохристианства " - читать интересную книгу автора

Божиим еще более определенно: "Следуя числу сынов Израиля, которых
семьдесят, когда они вошли в Египет, Отец ограничил семидесятью языками
пределы народов. Своему Сыну, Который назван Господом, он дал от себя евреев
и объявил, что он будет бог богов. Я хочу сказать о богах, получивших для
себя другие народы. Эти боги даровали законы для своих, то есть для других,
народов. Но Сын дал Закон, действующий для Израиля" (XVIII,4). Сопоставление
этого текста с предыдущим показывает, что для автора Сын Божий - это Михаил,
первый из ангелов, как отмечал Епифаний.
Все это - развитие еврейской традиции, согласно которой при разделении
языков Михаилу был предложен народ Израиля, а другим ангелам другие народы.
Развитие этой традиции эбионитами и великой Церковью ясно показывает
различие перспектив. Для первых Христос есть лишь новое явление ангела
Израиля; для великой Церкви напротив, Христос - это Слово Божие,
освободившее всех ангелов от их обязанностей и объединившее все народы под
Своей властью. Тогда как для Гомилий Закон Израилю дал ангел, который есть
Михаил, вновь явившийся во Христе, Новый Завет данному через ангелов Закону
противопоставил Евангелие, данное Словом.
Святой Дух и Гавриил
Отождествление Михаила с Логосам имеет свою параллель и в
отождествлении Гавриила и Святого Духа. Главный текст здесь Вознесение
Исайи. Там часто упоминается "Ангел Св. Духа", тождественный Гавриилу. Идет
ли здесь речь просто об имени, данном Гавриилу, или о Св. Духе,
представленном в форме ангела Гавриила? Вопрос остается спорным. Кардинал
Тиссеран писал в предисловии своего перевода: "Автор Вознесения с легкостью
использует слово "ангел Св. Духа", и непонятно, идет ли здесь речь о третьем
лице Троицы или о некоем ангеле" (с.14). Впрочем, возможно, что мысль автора
была сама неясной. Он христианизирует древние апокалиптические темы и эта
христианизация, как мы видели для аналогии Слова и Михаила во Второй Еноха,
может быть более или менее возможной.
Первый отрывок касается воскресения Христа. Среди обстоятельств этого
автор перечисляет "сошествие ангела христианской Церкви, иже в небесах -
кого Он призовет в последние дни, - и что Гавриил, ангел Св. Духа, и Михаил,
начальник святых ангелов, на третий день откроют гроб" (III, 15-16). Текст,
называемый Евангелие Петра, 39, где два ангела - и здесь конечно, говорится
об ангелах - поднимают Христа, выходящего из гроба. Но здесь мы сталкиваемся
со множеством трудностей. Первая - это странное упоминание "трех" ангелов.
Но кажется, что упоминание Ангела христианской Церкви связано с первым
эпизодом, отличным от отверзения гроба. Мы возвращаемся тогда к двум
ангелам. Ранее мы указали, что для Ерма Михаил, глава народа Божия, есть
одно из имен, обозначающих Сына Божия. Поэтому возможно, что этот текст
стоит прибавить к тому, где Логос назван Михаилом.
Это можно бы было утверждать, если бы мы признали законным видеть в
ангеле Св. Духа самого Святого Духа. Другие использования в сочинении этого
выражения побуждают к такой интерпретации. Читаем в главе VII, 23: "Я
возрадовался великой радостью о том, что те, кто любят Всевышнего и его
Возлюбленного вознесутся туда (в седьмое небо), к своему последнему концу,
Ангелом Св. Духа". В иудейской апокалиптике функция вводить в небесный мир
часто отводится Михаилу, но она также принадлежит и Гавриилу. Но здесь речь
идет о входе в святилище Троицы. Автор говорит нам как раз до того как
"трон, одежды и венцы", символизирующие это божественное звание человека,