"Феликс Дан. Схватка за Рим " - читать интересную книгу автора

стремление к славе, это было кровавое насилие. И горе, горе мне, если народ
готов должен погибнуть в наказание за преступление их короля Теодориха!...
Его, его образ восстал передо мною.
Больной говорил с усилием и при последних словах вздрогнул.
- Чей образ? О ком ты думаешь? - прошептал, нагибаясь к нему,
Гильдебранд.
- Одоакр! - шепотом же ответил король.
[*Одоакр - один из германцев, бывших на службе у римского императора.
В г. н.э. он свергнул последнего римского императора и овладел короной Рима.
Впоследствии Теодорих победил его и отнял корону Италии.]
Гильдебранд опустил голову. Наступило тяжелое молчание. Наконец,
Теодорих прервал его:
- Да, старик, моя рука, - ты знаешь это, - поразила могучего героя,
поразила во время пира, когда он был моим гостем. Горячая кровь его брызнула
мне прямо в лицо, и ненависть, бездонная ненависть светилась в его
потухающих глазах. И вот, несколько месяцев назад, ночью передо мной встал
его окровавленный, бледный, гневный образ. Лихорадочно забилось мое сердце,
и ужасный голос сказал мне: "За это кровавое преступление твое царство
падет, и твой народ погибнет".
Снова наступило молчание. На этот раз его прервал Гильдебранд:
- Король, что ты мучишь себя, точно женщина? Разве ты не убил сотни
людей своей рукой, а твой народ много тысяч по твоему приказанию? Разве мы
не выдержали тридцати битв, когда спускались сюда с гор? Разве мы не шли в
потоках крови? Что в сравнении с этим кровь одного человека? Припомни
только, как было дело. Четыре года боролся он с нами. Два раза ты и весь
твой народ были на краю гибели из-за него! Голод, меч и болезни истребляли
твой народ. И наконец, упорная Равенна сдалась: измученный голодом враг
лежал у ног твоих. И вдруг ты получаешь предостережение, что он замышляет
измену, хочет снова начать ужаснейшую борьбу, и не позже, как в следующую же
ночь. Что тебе оставалось делать? Открыто поговорить с ним? Но ведь если он
был виновен, то это не помогло бы. И вот ты смело предупредил его и сделал с
ним вечером то, что он хотел сделать с тобой ночью. Одним этим поступком ты
спас свой народ, предохранил его от новой отчаянной борьбы. И как же
воспользовался ты своей победой? Ты пощадил всех его сторонников и дал
возможность вельхам и готам прожить тридцать лет, как в царствии небесном. А
теперь ты мучишь себя за это? Да ведь два народа всю вечность будут
благодарить тебя за него! Я готов был бы семь раз убить его!
Старик умолк, глаза его блестели, он имел вид разгневанного великана.
Но король покачал головой.
- Нет, старик, нет, все это ничто. Сотни раз повторял я это себе,
говорил гораздо красноречивее, убедительнее, чем ты. И ничто не помогает. Он
был герой, единственный равный мне! И я умертвил его, не имея даже
доказательств его вины. Из недоверчивости, зависти, - да, надо сознаться,
-- из страха еще раз сразиться с ним. Это было, и есть, и навсегда останется
преступлением. И никакие уловки не могли успокоить меня. Тяжелая тоска
овладела мною. С той ночи образ . его беспрестанно преследовал меня и во
время пира, и в совете, на охоте, в церкви, на яву и во сне. Тогда Кассиодор
стал приводить ко мне епископов, священников. Но они не могли помочь мне.
Они слушали мою исповедь, видели мое раскаяние, мою веру и прощали мне все
грехи. Но я не находил покоя, и хотя они прощали меня, но я сам не мог