"Сальвадор Дали. Тайная жизнь" - читать интересную книгу автора

Это изображение Наполеона на боку бочонка овладело моим воображением -
столь же нестойким, как яичный желток на блюдце, (разве что без блюдца). И
под воздействием питейного Наполеона через посредство матэ произошел резкий
скачок моих притязаний от повара до императора. Точно также мои первые эроти-
ческие ощущения женщин-лошадей, галопировавших по .нашей кухне, были незамет-
но вытеснены светлым образом прелестной Урсулы Mammaс, красотки образца 1900
года. Позже я объясню и опишу со скрупулезностью "думающей машины" мои открытия. Одно из них, в частности, основано на идее питейного Наполеона, в
которой материально воплотилось два призрака моего раннего детства.
навязчивый бред губ (ртов) и слепой духовный империализм. Это объясняет,
почему пятьдесят чашек теплого молока, поставленные на качающийся стул, для
меня то же самое, что и пухлые ляжки Наполеона - и до какой степени это верно
для всего на свете. Не надо быть сумашедшим, чтобы суметь представить такое!
Выразилось это и в других вещах, не менее странных и еще более неоспоримых в
свете этой сенсационной книги. Во всяком случае, достоверно: все, абсолютно
все, о чем я говорю здесь, целиком мой грех и единственный мой грех.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

АВТОПОРТРЕТ В АНЕКДОТАХ

Я знаю, что я ем (и что переварю).
Не ведаю совсем, что я творю.

Я не из тех счастливчиков, кто, улыбаясь, рискует показать застрявшие меж
зубов остатки - даже самые крошечные - жуткого и унижающего растения, именуе-
мого шпинатом. Это не значит, что я очень тщательно чищу зубы, просто-напрос-
то я никогда не употребляю шпинат в пищу. Кроме того, что это еда, я приписы-
ваю шпинату эстетические и даже нравственные свойства. Отвращение, как
часовой, всегда начеку и бдительно следит за моим меню, строгим своим штыком
принуждая меня строго ограничивать рацион.
В самом деле, я могу есть лишь то, что имеет явную и понятную форму. И ес-
ли я терпеть не могу шпинат, то лишь из-за того, что он бесформен, как свобо-
да. Противоположны шпинату краб, омар, рак. Я предпочитаю их, а больше всего
люблю маленьких креветок. Они как бы воплощают великолепную философскую идею:
носят костяк снаружи и берегут под ним нежную мякоть - так что я назвал бы
эту идею ДЕРМА-СКЕЛЕТОМ (понятно, не от дерьмо, а от дермакожа). Их твердая
анатомия защищает мягкую и питательную сущность, они остаются неуязвимы для
внешних провокаций и профанаций и заключены в столь совершенный сосуд, что
один только его вид сводит на нет все имперские притязания нашего нёба. А ка-
кое наслаждение - с хрустом размалывать зубами головки мелких птиц(Заметьте,
что птица способна и в ангелах пробудить каннибалов. В своей "Естественной
магии" Лапорт дает рекомендации, как приготовить индюка, не забивая его,
живьем. Высший изыск для гурмана!)? Да и возможно ли иным способом вкушать
мозги?
Челюсти - вот главный инструмент наших философских познаний. Что может
быть более философским, чем высший миг, когда вы всасываете мозг из костей,
хрустящих под вашими коренными зубами? Освобождая костный мозг от всех покро-