"Сальвадор Дали. Тайная жизнь" - читать интересную книгу автора

платана отбрасывает на снег голубую тень, а желтый пушок словно загорается и
оживает. Мои ослепленные глаза наполняются слезами. Со всевозможными
предосторожностями подойдя к разбитому шарику, я подбираю его, нежно целую
трещинку и говорю сестре: "Я нашел карликовую обезьянку, но тебе не покажу".
И чувствую, как моя обезьянка шевельнулась в носовом платке!
Меня неудержимо тянет к заброшенному источнику, и я с присущим мне
тиранством требую продолжить прогулку именно к нему. Неподалеку мама
встречает знакомых и говорит мне: "Иди поиграй к источнику, только будь
осторожен. Я подожду тебя здесь".
Знакомые расчищают для мамы от снега каменную скамью. Но камень еще
влажен, и я исподлобья смотрю на них, дерзнувших предложить такое место моей
маме, - она, по моему мнению, заслуживает лучшего. Впрочем, мама отказывается
сесть, сославшись на то, что стоя она будет лучше видеть меня. Это меня
утешает. Я поднимаюсь по ступеням и сворачиваю направо к заброшенному
источнику. Она здесь! Она здесь, русская девочка из волшебного театра г-на
Траитера. Я назову ее Галючкой - уменьшительным именем моей жены, так глубока
моя вера, что вся долгая жизнь моей любви связана с единым женским образом.
Галючка здесь, рядом со мной, сидит на скамье, как на тройке. И кажется,
давно наблюдает за мной. Я поворачиваю обратно, чувствуя, что от сильного
сердцебиения меня может вырвать. В моей руке, в носовом платке шарик
шевелится, как живой.
Мама, заметив, что я возвращаюсь в каком-то смущении, говорит знакомым:
"Видите, какой он капризный! Всю дорогу просил пойти к заброшенному
источнику, а когда мы здесь, передумал". Я отвечаю, что забыл носовой платок.
Но мама видит его у меня в руке. И я добавляю:
- В этот платок я закутал мою обезьянку. Мне нужен другой - вытирать нос.
Мама утирает мне лицо своим платком. И я снова ухожу. Но в этот раз делаю
крюк, чтобы подойти к источнику с другой стороны. Так я смогу видеть Галючку
со спины, оставаясь незамеченным. Мне нужно пробраться через колючий
кустарник, и мама кричит: "Все у тебя не как у людей! Что, не можешь просто
подняться по лестнице?" Я ползу на четвереньках, и на вершине холма, как и
ожидал, вижу Галючку, сидящую ко мне спиной. Мне становится спокойно - ведь я
боялся не застать ее здесь. Мне кажется странным, что ее спина неподвижна, но
я не отступаю, а становлюсь на колени в снег, прячась за стволом старой
оливы. Время как будто остановилось: я превратился в библейский соляной столб
без мыслей и чувств. Зато все отчетливо вижу и слышу. Какой-то человек пришел
наполнить кувшин, и слышу журчание льющейся и проливающейся воды. Очарование
исчезает. Остановившееся было время вновь начинает бег. Вскочив на ноги, я
чувствую, что застенчивости как не бывало. У меня замерли и онемели коленки.
Непонятно откуда взялось чувство легкости - то ли от волнения, то ли от
открытия, что я влюблен, то ли от застывших коленок. Мной овладевает
отчетливая мысль: я хочу подойти и поцеловать Галючку в затылок, но вместо
этого достаю из кармана перочинный ножичек, чтобы совсем очистить шарик от
кожуры и подарить желтый пушок Галючке.
И в эту же минуту обожаемая моя девочка встает и бежит к колодцу, чтобы
наполнить маленький кувшин. Я быстро кладу под газету на скамье свой подарок.
Весь дрожу от волнения - вернется ли она и сядет ли на газету, под которой
спрятан шарик? За мной приходит мама: оказывается, она меня звала-звала, а я
не слышал. Она боится, чтобы я не простудился, и укутывает меня в большую
шаль. Ее тревожит, что, пытаясь заговорить, я начинаю стучать зубами, и я ту-