"Сальвадор Дали. Тайная жизнь" - читать интересную книгу автора

чистым бинтом. Я носил матросский костюмчик, расшитый золотом на манжетах.
Мои тщательно расчесанные волосы были всегда надушены - и простодушные дети
поочередно подходили ко мне, чтобы понюхать мою голову. Я единственный носил
начищенные ботинки, а случалось мне потерять с них серебряную пуговицу - и
мои босоногие соученики дрались до крови, лишь бы завладеть ею. Я не играл с
ними и даже не разговаривал. Впрочем, и для них я оставался настолько чужим,
что они настороженно подходили ко мне лишь затем, чтобы полюбоваться носовым
платком или новехонькой тростью из гибкого бамбука с серебрянным
набалдашником.
Чем я занимался целый год в этой нищей начальной школе? Вокруг меня,
одинокого и молчаливого, играли, дрались, орали, плакали и смеялись
жизнерадостные детишки. Как я был далек от них, от владеющей ими потребности
действовать! Я был им полной противоположностью. И меня восхищали эти лукавые
бестии, умеющие чинить перья и мастерить фигурки из листка сложенной бумаги.
Как ловко они завязывали и развязывали шнурки на своих паршивых башмаках! А
я... я мог провести взаперти весь день лишь потому, что не мог справиться с
дверной ручкой. Я терялся в любом, даже знакомом доме. Мне никогда не
удавалось самому снять матросскую курточку, а любые попытки сделать это были
связаны с риском погибнуть от удушья. Какие бы то ни было практические
действия были мне чужды - и приметы внешнего мира все больше пугали меня.
Г-н Траитер вел все более растительный образ жизни, почти не просыпаясь.
Казалось, сны укачивают его, то как легкую тростинку, то как тяжелый ствол
дуба. Краткие пробуждения позволяли ему сделать понюшку табаку, чихнуть и
дернуть за ухо сорванца, нарушившего его сон. Итак, что же я делал весь этот
пустой год? Только одно, но очень пылко - я сочинял "ложные воспоминания".
Разница между ними и подлинными такова же, как между фальшивыми и настоящими
бриллиантами: фальшивые выглядят более естественно и ярче сверкают. Уже тогда
я любил ностальгически вспоминать действо, которого на самом деле не было.
Якобы я наблюдаю, как купают голенького младенца. Меня не интересует, мальчик
это или девочка, я смотрю на ягодицу, где в дыре величиной с апельсин так и
кишат муравьи. Малыша вертят из стороны в сторону, на миг укладывают на
спину, и я думаю - муравьев вот-вот раздавят. Но ребенок вновь на ножках - и
муравьев больше не видно. И дыра исчезла. Мне трудно определить дату
появления этого ложного воспоминания, но оно из самых ярких.
С семи до восьми лет я жил во власти мечтаний и грез. Позднее я так и не
смог отделить подлинное от воображаемого. Моя память так смешала реальность и
вымысел, что лишь сейчас, объективно оценивая события, я могу понять,
насколько абсурдны некоторые из них. К примеру, одно воспоминание связано с
Россией - и я знаю, что оно ложное, поскольку никогда не бывал в этой стране.
Первые представления о России связаны для меня с г-ном Траитером. После
так называемых уроков наш учитель приводил меня иногда к себе домой. Это мес-
то долго оставалось в моей памяти страшно загадочным. Должно быть, это стран-
ное жилье походило на кабинет Фауста. На полках огромной библиотеки вперемеш-
ку с толстыми пыльными томами было немало таинственных и причудливых вещиц,
возбуждавших мое любопытство и будивших воображение. Г-н Траитер сажал меня к
себе на колени и неуклюже трепал по подбородку большим и указательным пальца-
ми руки, которая цветом, запахом и сморщенностью напоминала увялившийся на
солнце и слегка подгнивший картофель. (В это же время в России, в Ясной Поля-
не, другое дитя. Гадючка, моя жена, сидела на коленях другого старца,
земного, кряжистого и задумчивого, - графа Льва Толстого.)