"Осаму Дадзай. Исповедь "неполноценного" человека" - читать интересную книгу автора

вот уж чего лишены эти несчастные создания так это алчности. Они тоже
испытывали ко мне нечто вроде родственного чувства, проявляли радушие,
причем не вымученное, а естественное, не продиктованное расчетливостью, не
торгашеское, но радушие к человеку, с которым вряд ли придется видеться
второй раз, и бывали ночи, когда я ясно видел вокруг голов проституток -
этих слабоумных или помешанных существ - нимб как у святой Марии.
Стремясь уйти от вечного страха, я ночами ходил развлекаться к
"родственным душам"; незаметно меня стала окутывать отвратительная
атмосфера, она стала "приложением" к моей жизни, и постепенно это
"приложение" весьма заметно обозначилось, так что, когда Хорики обратил на
это внимание, я испугался, мне стало тошно. Выражаясь грубо, я изучал женщин
исключительно по проституткам и заметно в этом преуспел. Кстати, учеба на
таком материале, будучи самой суровой, одновременно и самая эффективная. Так
вот, запах женщин стал преследовать меня, и они (женщины вообще, не только
проститутки) инстинктивно чувствовали это и сами льнули ко мне. В
результате, эта непристойная позорная атмосфера, вызванная вечным страхом
перед себе подобными, казалась иным куда более заметной, чем первопричина.
То, что Хорики когда-то высказал наполовину как комплимент, я со
временем почувствовал в полную силу. Наивное письмо девочки из кафе...
Долгие променады двадцатилетней генеральской дочки: в те минуты, когда я
уходил в гимназию или возвращался из нее, она, слегка подкрасившись,
бесцельно вертелась у ворот дома... Служанка из ресторанчика, где я иногда
столовался, причем там я всегда молчал... И еще дочь владельца табачной
лавки, подававшая мне сигареты, а в пачках я затем обнаруживал и кое-что
другое... Девушка, сидевшая в соседнем кресле в театре Кабуки... И то можно
вспомнить, как однажды я возвращался поздно ночью в электричке, изрядно
захмелевший, и некая особа... А письмо от дальней родственницы с излияниями
любовных томлений, совершенно неожиданное письмо... Да еще куколка, скорее
всего самодельная, появившаяся у меня в комнате в мое отсутствие... И так
далее, и тому подобное. Сам я притом всегда был крайне пассивен, события
далее не разворачивались, и все-таки то, что есть во мне что-то,
заставляющее женщин грезить обо мне - это не бахвальство, а непреложный
факт. Не только Хорики, и другие говорили обо мне тоже. Углядев в этой
ситуации нечто оскорбительное, я мгновенно охладел к развлечениям с
проститутками.
Из чистого снобизма (других мотивов я и теперь не могу отыскать) Хорики
ходил на "коммунистические чтения" (точно не помню, кажется это называлось
RS) и меня привел однажды в этот тайный кружок. Для таких, как Хорики
подобного рода кружки были чем-то вроде достопримечательности Токио, которую
непременно следует посетить. Я познакомился с "товарищами", как они друг
друга называют, приобрел какие-то брошюры и стал слушать лекции по
политэкономии, которые читал восседавший на председательском
месте неприятной наружности молодой парень. Все, о чем говорилось в
лекциях, казалось мне давным-давно известным. Ну хорошо, все так. Но ведь
имеется и еще что-то в душах людей - неведомое, страшное. Алчность? - Не
совсем так. Тщета? - И это не совсем то. Любострастие плюс алчность? И в
сочетании это нечто не раскрывалось полностью... Не знаю, как это
определить, но, кроме экономических отношений на дне мира человеческого
есть, по-видимому, еще что-то чудовищное и мне, загнанному этим миром, при
том, что я признаю материализм с такой же естественностью, как вода выбирает