"Джозеф Максвелл Кутзее. Железный век " - читать интересную книгу автора

медленной, грубой речи африкаанс, с ее убийственными окончаниями - словно
молотом забивают в землю кол. Так мы слушали вместе, удар за ударом. Прожить
под ними всю жизнь - какое бесчестие! Развернуть газету, включить
телевизор - все равно что встать на колени, чтобы на тебя помочились. Под
ними: под их толстыми животами, переполненными мочевыми пузырями. Бывало, я
шептала им: "Ваши дни сочтены" - им, которые меня переживут.
Я собралась в город за покупками и как раз открывала дверь гаража,
когда меня сразила боль. Именно сразила: накинулась на меня сзади, словно
собака, и вцепилась зубами в спину. Я вскрикнула, не в силах шевельнуться. И
тут он, этот человек, появился откуда-то и помог мне дойти до дома.
Я прилегла на диван, на левом боку, в единственном отныне возможном для
меня положении. Он ждал. - Присядьте, - сказала я. Он сел. Боль немного
унялась. - У меня рак, - сказала я. - Он уже добрался до костей. От этого
боль. Я не была уверена, что он меня понял. Какое-то время мы молчали. Потом
он сказал:
- У вас большой дом. Вы могли бы сдавать комнаты.
Я устало отмахнулась.
- Можно сдавать комнаты студентам, - неумолимо продолжал он.
Я зевнула, почувствовала, что у меня выпала челюсть, и прикрыла рот
рукой. Когда-то в таких случаях я краснела. Теперь уже нет.
- Одна женщина помогает мне по хозяйству, - сказала я. - Она вернется в
конце месяца, отправилась к своим. А у вас кто-нибудь есть?
"Отправиться к своим" - странное выражение. А у меня есть свои? Ты мне
своя? Не думаю. Быть может, лишь Флоренс имеет право так сказать.
Он не ответил. В нем есть что-то, отрицающее детство. Словно у него не
только нет детей в этом мире, но и в прошлом нет детства. Его лицо - костяк,
обтянутый задубелой кожей. И как невозможно представить молодой змеиную
голову, так и за его лицом нельзя отыскать лицо ребенка. Эти зеленые глаза,
глаза зверя, - разве бывают дети с такими глазами?
- Мы с мужем давно расстались, - сказала я. - Он уже умер. Моя дочь
живет в Америке. Уехала в семьдесят шестом и не вернулась. Вышла замуж за
американца. У них двое детей.
Дочь. Плоть от плоти моей. Ты. Он вынул пачку сигарет.
- Пожалуйста, не курите в доме, - сказала я. - В чем заключается ваша
инвалидность? Вы сказали, что получаете пенсию по инвалидности.
Он вытянул правую руку. Большой и указательный пальцы были вытянуты,
остальные согнуты.
- Не могу ими двигать, - сказал он.
Мы оба глядели на его руку, на искалеченные пальцы с грязными ногтями.
Я не заметила на ней рабочих мозолей.
- Несчастный случай?
Он кивнул - жест, ни к чему не обязывающий.
- Я заплачу вам, если подстрижете лужайку. Почти час он безо всякого
усердия подрезал садовыми ножницами траву, которая в некоторых местах была
уже по колено, и расчистил участок в несколько ярдов. На большее его не
хватило. "Эта работа не по мне", - сказал он. Я заплатила ему за час.
Выходя, он споткнулся о кошачью миску, усеяв всю веранду объедками.
В целом от него больше вреда, чем пользы. Но не я его нашла, это он
нашел меня. А может быть, просто выбрал единственный дом, где нет собаки.
Царство кошек.