"Джозеф Максвелл Кутзее. В сердце страны" - читать интересную книгу автора

Я стучу в дверь и говорю:
- Папа... Ты меня слышишь?
Они молчат, прислушиваясь к своему преступному дыханию.
- Папа, я не могу уснуть.
Они смотрят в глаза друг другу и его взгляд говорит: "Что мне делать?",
а ее взгляд отвечает: "Она не моя".
- Папа, мне не по себе. Что мне делать?
102. Волоча ноги, я возвращаюсь на кухню. Лунный свет падает сквозь
незанавешенное окно на голый стол. В раковине лежат тарелка и две чашки,
которые нужно вымыть. Кофейник еще теплый. Я бы тоже могла выпить кофе, если
бы мне хотелось.
103. Я глажу белую дверную ручку. Рука у меня холодная и влажная.
- Папа... Могу я что-то сказать?
Я поворачиваю ручку, но дверь не открывается. Они заперлись.
Я слышу его дыхание по ту сторону двери. Я сильно стучу в дверь.
Откашлявшись, он спокойно произносит:
- Дитя, уже поздно. Давай поговорим завтра. Ступай к себе и поспи.
Он заговорил. Сочтя нужным запереть от меня дверь, сейчас он счел
необходимым заговорить со мной. Я снова изо всех сил стучу. Что он будет
делать?
Замок щелкает. В щель просовывается его рука, молочно-белая, с темными
волосами. Моментально схватив меня за запястье, он сильно выкручивает мне
руку. Я морщусь, но ни за что не закричу. Он раздраженно шипит в ярости:
- Иди спать! Ты понимаешь, что я говорю?
- Нет! Мне не хочется спать!
Это не мои слезы, это просто слезы, которые проходят через меня, так же
как моча, которая проходит через меня, - просто моча. Большая рука скользит
вверх по моей, пока не нащупывает локоть. Она сжимает его, пригибая меня все
ниже и ниже; моя голова прижата к косяку двери. Я не чувствую боли. В моей
жизни что-то происходит, это лучше, чем одиночество, я довольна.
- Сейчас же перестань! Перестань меня злить! Убирайся!
Меня отшвыривают. Дверь хлопает. Ключ поворачивается в замке.
104. Я сижу на корточках у стены, напротив двери. Моя голова болтается.
Из горла вырывается какой-то звук - это не плач, не стон, это не голос, а
ветер, который дует со звезд, над полярными пространствами - и через меня.
Ветер белый, ветер черный, он ничего не говорит.
105. Мой отец стоит надо мной. Он одет, и у него такой же властный вид,
как обычно. Платье у меня слегка задралось, и ему видны мои колени и черные
носки и туфли, которыми заканчиваются мои ноги. Но мне безразлично, что он
видит. Во мне все еще свистит ветер, хотя теперь уже тихо.
- Давай же, дитя, пойдем в постель.
Тон мягкий, но я, которая улавливает всё, слышу сердитые нотки, и мне
известно, насколько фальшив этот тон.
Ухватив меня за запястье, он приподнимает мое вялое тело марионетки.
Если он меня отпустит, я упаду. Мне все равно, что будет с этим телом. Если
он захочет растоптать его каблуками, я не буду протестовать. Я - вещь,
которую он держит за плечи и ведет по коридору в камеру в самом дальнем
конце. Коридор бесконечен, наши шаги грохочут, холодный ветер упорно щиплет
мое лицо, поглощая слезы, сочащиеся из меня. Ветер дует повсюду, из каждой
щели, он превращает всё в камень, ледяной камень самых далеких звезд, звезд,