"Джозеф Максвелл Кутзее. В сердце страны" - читать интересную книгу автора

хорошем состоянии. Он делает себе обувь из кож, которые дубит. В воскресенье
у него всегда выходной. Когда заболевает, его лечат. Когда он состарится и
не сможет работать, его обязанности перейдут к человеку помоложе, а Хендрик
будет сидеть на скамейке на солнышке и наблюдать, как играют его внуки. На
кладбище определено место, где его похоронят; Его дочери закроют ему глаза.
Существуют и другие варианты образа жизни, но я не знаю более мирного, чем
этот.
46. Хендрик хочет начать свой род, смиренный род, параллельный роду
моего деда и моего отца - если упомянуть лишь их. Хендрику хотелось бы,
чтобы его дом был полон сыновей и дочерей. Вот почему он женился. Второй
сын, думает Хендрик, будет послушным, останется при отце, научится делать
работу на ферме, будет помощником, женится на хорошей девушке и продолжит
род. Дочери, думает он, будут работать на кухне в доме хозяина фермы.
Воскресными вечерами они будут женихаться с парнями с соседних ферм, которые
будут проезжать эпические расстояния по велду на своих велосипедах, с
гитарами за плечами, и нарожают внебрачных детей. Первый сын, задиристый
малый, из тех, кто никогда не скажет "да", покинет дом, чтобы найти работу
на железной дороге, и его зарежут в уличной драке, и он умрет в одиночестве,
и это разобьет сердце его матери. Что касается других сыновей, они, быть
может, тоже уйдут искать работу, и больше о них не будет ничего слышно, или,
возможно, они умрут в младенчестве, и соответствующий процент дочерей-тоже,
так что древо рода станет разветвляться, но не слишком. Таковы амбиции
Хендрика.
47. Хендрик нашел себе жену, потому что он уже не молодой человек,
потому что он не хочет, чтобы его род навсегда прервался на земле, потому
что он начал бояться ночи, потому что человек не создан для того, чтобы жить
одному.
48. Я ничего не знаю о Хендрике. Причина в том, что все годы,
проведенные нами на ферме, он знал свое место, а я выдерживала дистанцию; и
благодаря сочетанию этих Двух вещей - места и дистанции - мой взгляд,
брошенный на него, его взгляд, брошенный на меня, оставались
доброжелательными, нелюбопытными, отстраненными. Это сходит для меня за
объяснение. Хендрик - человек, который работает на ферме. Он всего лишь
высокий темнокожий мужчина с прямыми плечами, высокими скулами и косящими
глазами, проходящий по двору быстрой походкой, которую мне не изобразить:
ноги вращаются от бедра, не сгибаясь в коленях; этот человек забивает для
нас овец и подвешивает тушу на дереве, колет дрова, доит корову и по утрам
говорит: "Доброе утро, мисс", приподнимая шляпу, перед тем как приступить к
своим обязанностям. У каждого из нас свое место, у Хендрика и у меня,
согласно старому-старому кодексу. Мы плавно двигаемся, исполняя фигуры
нашего танца.
49. Я выдерживаю традиционную дистанцию. Я хорошая хозяйка -
справедливая, беспристрастная, благожелательная, ни в коей мере не ведьма.
Для слуг моя внешность не имеет значения, и я благодарна за это. Поэтому то,
что я ощущаю в дуновении предрассветного ветра, ощущаю не я одна. Мы все это
чувствуем, и все мы мрачнеем. Я лежу без сна, прислушиваясь к крикам,
приглушенным, сдавленным, в которых звучит желание, печаль, раздражение и
мука - даже мука; они сотрясают дом, так что можно подумать, будто в нем
поселились летучие мыши - печальные, раздраженные, томящиеся летучие мыши,
ищущие потерянное гнездо и завывающие так пронзительно, что от этого звука