"Алистер Кроули. Кокаин" - читать интересную книгу автора

Первым из поезда вышел человек, в котором безошибочно можно было узнать
англичанина. Вытаскивая багаж из вагона с помощью спутника, он не переставал
сетовать:
- Положительно позор для цивилизации, что нет прямого поезда на такой
станции, как эта, важной станции, сэр, я бы даже сказал, сердцевине - если
мне позволена будет метафора - ветки, что обслуживает весь Макшир к югу от
Трима. А нам еще ждать по меньшей мере час, и, одному Богу известно, вдруг
все два, а то и три. И, конечно, бара ближе, чем в Фетломе, не найдешь, а
если мы туда и доберемся, там не окажется приличного виски. Говорю вам, сэр,
это настоящий позор для железных дорог, которые устраивают такое, для
страны, которая этого не пресекает, для цивилизации, которая подобное
позволяет. То же самое случилось здесь со мной в прошлом году - хотя, к
счастью, ждать пришлось всего полчаса. Но я написал в "Таймс" решительное
письмо на полколонки, и будь я проклят, если его напечатали. Конечно, наша
так называемая независимая пресса, я мог бы и сразу догадаться. Уверяю вас,
сэр, этой страной управляет грязная банда евреев, шотландцев, ирландцев,
валлийцев - а где же старые добрые чистокровные англичане? Они страдают,
сэр, страдают.
Поезд конвульсивно дернулся назад и прогрохотал, дразня одинокого
носильщика, а тот безразлично наблюдал, как, словно камни из вулкана, из
багажного вагона вылетают два чемодана, а затем, чуть обождав, поплелся с
перекошенной физиономией к обеду, ожидавшему его в одиноком коттедже в трех
сотнях ярдов от платформы.
Полной противоположностью англичанину с белесым усатым лицом, глубокими
красными морщинами на шее и на лбу, изрядным животом и солидным багажом, был
маленький, суетливый козлобородый коротышка, которого судьба сначала
забросила в то же купе, а затем вынудила провести час на платформе вдали от
других пассажиров.
У него были поразительно черные и яростные глаза, седая бородка,
морщинистое и явно обожженное тропическим солнцем лицо; но на лице этом
отражались ум, сила и изобретательность, свидетельствующие, что он мог бы
стать идеальным товарищем в обреченном на гибель подразделении, обороняющем
безнадежную деревню. На тыльной стороне его руки виднелся глубокий широкий
шрам. Одет он, тем не менее, был опрятно и строго, и это обстоятельство,
хотя английский его был правильнее, чем у компаньона, заставило последнего
заподозрить в нем француза. Несмотря на качество его платья и достойные
манеры, собеседнику внушал беспокойство мрачный блеск черных глаз, горевших
под косматыми бровями. С таким лучше не ссориться, думал он. Опытный
путешественник - Булонь, Дьепп, Париж, Швейцария и даже Венеция - он не
отличался ограниченностью, которую некоторые иностранцы находят у англичан,
и приложил немало усилий, чтобы затеять во время путешествия беседу.
Коротышка же оказался скверным товарищем, - все время молчал, предпочитая
обходиться без слов, когда требования вежливости удовлетворял простой кивок,
и явно предпочитал свою трубку соседу. Человек с тайной, подумал англичанин.
Поезд, громыхая, отошел от платформы, и носильщик скрылся из виду.
- Пустынное местечко, - заметил англичанин, чье имя было Бивен, -
особенно в такую жуткую жару. Даже летом 1911 года было не так скверно.
Помню как-то раз в Булони...
Ему пришлось умолкнуть на полуслове, ибо загорелый человечек,
беспрестанно втыкавший трость в песок и хмуривший брови, вдруг встрепенулся.