"Алистер Кроули. Кокаин" - читать интересную книгу автора

- Да что вы знаете о жаре? - вскричал он, пронзив Бивена демоническим
взором. - Что вы знаете о запустении? - Ошеломленный Бивен не знал, что и
ответить. - А что, если я вам расскажу свою историю? Ведь, кроме нас, здесь
никого, - он злобно взглянул на Бивена, словно проникая в самую его душу. -
Вам можно доверять? - выкрикнул он и застыл, ожидая ответа.
При других обстоятельствах Бивен наверняка бы не согласился стать
конфидентом незнакомца, но теперь одиночество, жара и навеянная прежним
поведением компаньона скука, а также некоторая неуверенность в том, как тот
воспримет отказ, заставили его выжать положительный ответ.
Величественный, точно дуб, Бивен произнес:
- Я рожден английским джентльменом, и полагаю, не поставил под сомнение
свое достоинство. Я - мировой судья, - добавил он после короткой паузы.
- Так я и знал! - восторженно воскликнул его спутник. - Только человек,
сведущий в законах, сможет оценить мою историю. Тогда поклянитесь, -
продолжал он с внезапным нажимом, - поклянитесь, что ни одна живая душа не
узнает ни единого слова из того, что я вам расскажу. Поклянитесь душой вашей
покойной матери.
- Моя мать жива, - отвечал Бивен.
- Так я и знал! - воскликнул его компаньон, и странное выражение
божественной жалости осветило его загорелое лицо. Такое выражение можно
заметить на многих статуях Будды: выражение небесного, всеобъемлющего
сострадания.
- Тогда поклянитесь именем лорда-канцлера.
Бивен окончательно убедился, что незнакомец - иностранец. И все же с
готовностью дал требуемую клятву.
- Моя фамилия, - сказал тот, - Дюгесклен. - Сообщает ли она вам мою
историю? - спросил он многозначительно. - Приходит вам что-то на ум?
- Ровным счетом ничего.
- Так я и знал! - откликнулся человек из тропиков. - Придется
рассказать вам все. В моих жилах течет кровь величайших французских воинов,
а моя мать - прямой потомок Сарагосской Девы.
Бивен был поражен, и не скрыл этого.
- После осады, сэр, она достойно вышла замуж за дворянина, - сверкнул
глазами Дюгесклен. - Вы полагаете, человек моего происхождения позволит
незнакомцу бросить тень на память моей прапрабабки?
Англичанин запротестовал, объясняя, что не было ничего дальше от его
намерений.
- Я так и думал, - продолжал его собеседник спокойнее. - Тем более что
я был осужден за убийство.
Бивен в ужасе встрепенулся.
- Я горжусь этим, - продолжал Дюгесклен. - Когда мне было двадцать
пять, моя кровь кипела еще пуще, чем сейчас. Я женился. Четыре года спустя я
застал жену в объятьях соседа. Я убил его. Я убил ее. Я убил троих наших
детей, ибо гадюка способна породить только гадюк. Я убил слуг: они были
соучастниками адюльтера, а если и нет, все равно им не пристало видеть позор
хозяина. Я убил жандармов, которые пришли меня забрать - жалких наймитов
коррумпированной республики. Я поджег свой замок в надежде погибнуть в его
руинах. Увы, кусок каменной кладки, падая, ударил меня по руке. Ружье
выпало. Пожарные заметили меня и спасли. Я обязан жить, и мой долг перед
предками продолжать род, единственным отпрыском которого я являюсь. В