"Милые женушки" - читать интересную книгу автора (Дрейк Эбби)

Глава 10

Бриджет начала с гардеробной Рэндалла.

Она рывком открывала один за другим ящики из вишневого дерева:

носки,

шорты,

шорты.

Да сколько же у него этого merde?[15] А у нее? Неужели кому-то из них двоих и в самом деле нужно несколько десятков шелковых подштанников?

«Хапужничество», – подумала она. Как это по-американски! Как и светская хроника, которая порождала это бешенство. Именно мысль об этих фотографиях – мерзких, шероховатых фотографиях – и подтолкнула Бриджет задуматься о документах.

Разве бывают фотографии хуже, чем на паспортах?

Потом промелькнула еще одна мысль: ее мужу скоро понадобится его паспорт, когда он – а не она – поедет за Эйми.

От ящиков она перешла к твердому тику, украшенному узорами, вырезанными вручную, обитому бархатом, с двенадцатью ящиками комоду с драгоценностями.

Интересно, у тех мужчин, которые живут за пределами Нью-Фоллс, тоже есть такие напыщенные места для хранения своих побрякушек?

Ну, у Люка точно такого нет.

Она рылась. Осматривала. Тщательно разглядывала.

Булавка для галстука «Тиффани», которую она подарила Рэндаллу на их двадцатую годовщину, купленная на его деньги, что тоже вполне по-американски.

Маленький золотой браслет, который он носил в восьмидесятые, когда мужчины баловались такими вещичками.

А где же рубиновое кольцо на мизинец, которое она подарила ему, когда он согласился отправить Эйми в школу во Францию?

И где часы его деда «Патек Филипп»?

И где, mon dieu, его паспорт?

«Сейф!» – вдруг осенило ее.

Не теряя ни секунды, она бросилась вниз по лестнице в логово Рэндалла. Она налетела на картину Рубенса в позолоченной раме (Рубенс был одним из любимых художников Рэндалла, полные груди Бриджет воплотили эту фантазию). Она отодвинула правую сторону картины, покрутила циферблат направо, налево, направо, затем дернула за ручку.

И вот: темно-синяя книжечка карманного размера со словом «паспорт», оттисненным золотыми буквами горячего клейма на обложке.

Улыбаясь широкой, счастливой улыбкой, Бриджет достала документ. Затем она медленно закрыла сейф, поправила картину и поняла, что должна успеть привести гардеробную Рэндалла в идеальный порядок прежде, чем он вернется из клуба.

А пока она найдет отличное местечко, куда спрятать паспорт. Какая жалость, он без него не сможет уехать из страны! И в конце концов ехать за Эйми придется ей.

Дана ходила в полицейский участок Нью-Фоллса, когда Майклу было двенадцать и он украл тыквы из сада мистера Уайта и бросался ими в Гудзон, чтобы посмотреть, поплывут они или нет, и тыквы, по словам Майкла, поплыли.

Он был совсем не похож на участок, выстроенный из кирпича, куда Дана ходила в ту ночь, когда арестовали ее отца.

Нью-фоллский полицейский участок был построен из известняка, у него были какие-то острые углы, как у библиотеки и здания муниципалитета.

– Я бы хотела поговорить со следователем, который занимается делом Винсента Делано, – сказала она офицеру, который сидел за столом в приемной.

Он уставился на нее как на глазированный крулер.[16]

– О чем? – спросил офицер.

Дана поняла, что на ней все еще надета похоронная одежда, которая выдавала в ней одну из жен Нью-Фоллса – одну из этих.

– О том, кто бы мог его убить.

Объяснение было дано; он поднял трубку и позвонил по внутреннему телефону. Ее быстро проводили к детективу Глену Джонсону, его офис оказался квадратным стеклянным боксом без окон.

– Мы уже поймали убийцу, – сказал Джонсон, вставая. Это был высокий человек, угловатый, как само это здание. Он присел на стол, сложив руки на груди. – Нам позвонил сосед, сказал, что услышал выстрел. Когда мы приехали, убийца стоял там с пистолетом в руке.

– Умоляю вас, – взмолилась Дана. – Женщина, которую вы арестовали, моя подруга. И я не знаю, убивала она Винсента или нет, но я знаю, что мотив был и у кое-кого еще.

Он изучал ее лицо.

Она переминалась с ноги на ногу.

– Винсент Делано был дамским угодником, – выпалила Дана, думая, не устарел ли этот термин. – Мне известно, что до женитьбы на Иоланде, когда он еще был женат на Китти, у него был как минимум один роман.

– С?..

– Я не могу вам сказать.

– Но вам это известно, потому что?..

– Потому что мне сказали.

– Надежный источник?

– Да.

Джонсон раскрыл руки, сцепив пальцы вместе.

– Эта женщина не вы, я полагаю?

– Я? – Ничего себе, ей и в голову не приходило, что он может обвинить ее. – Слушайте, офицер, я пытаюсь помочь. Китти – моя подруга, и я с ее мужем не спала, спал кое-кто другой. А это означает, что как минимум еще один человек мог хотеть убить его.

Детектив кивнул и сказал:

– Кстати, где вы были в одиннадцать тридцать утра в то утро?

– В одиннадцать тридцать? А что?

Он поднял бровь. Дана поняла все правильно.

– Одиннадцать тридцать, – повторила она. – Я делала маникюр перед ленчем у Кэролайн. Кэролайн Мичем.

– Мы знаем о миссис Мичем и ее весеннем рауте. Может, мы и не двадцать седьмой манхэттенский участок, но мы свое дело знаем.

Наверное, детектив Джонсон тоже был поклонником сериала «Закон и порядок».

Дана села на ближайший металлический стул.

– Какое вам дело до того, что я делала тем утром?

Детектив обошел свой стол и указал на монитор компьютера:

– К нам поступила новая информация. Медэксперт установил, что смерть наступила раньше, чем мы думали сначала.

– Не может быть!

Он снова поднял бровь.

– Значит, Китти этого не делала!

– Я этого не говорил. Но экспертиза показала, что трупное окоченение уже началось, значит, прошло несколько часов. Мы думаем, что было примерно одиннадцать тридцать.

– Это может быть самоубийство?

– Нет. Траектория пули слишком необычна для того, чтобы это предположить.

– Значит, его мог застрелить кто угодно.

– Кто угодно.

– Например, те, кого вы уже исключили.

– В точку.

– Например, все женщины с раута Кэролайн.

Джонсон сел и устремил на нее взгляд.

– Может быть, и не все. Но одна – точно.

* * *

– Скажи на милость, – сказала Дана, когда Бриджет открыла дверь несколько минут спустя, – Лорен может убить Винсента? – Она направлялась домой, когда, проехав почти полпути, свернула налево, а не направо, потому что понимала, что есть кое-что, с чем ей самой не разобраться.

– С чего бы ей его убивать? – спросила Бриджет, впуская Дану в дом. – Он что, обыграл Боба в гольф? – Без лишних вопросов она налила вина.

Дана упала на диван, затем рассказала Бриджет о «Хелмсли», и древке, и обо всем остальном. Бриджет ничего не сказала.

– Тебя это не шокирует? – спросила Дана.

– Вообще-то, – ответила Бриджет, – шокирует, да.

Они выпили друг за друга. Потом Дана сказала:

– Такое ощущение, что наш мир просто разваливается.

– Может, это и к лучшему. Может, мы – как ты выражаешься – отстали от времени.

Лучше, если бы Бриджет была не права.

– Трудно представить, что Китти могла убить Винсента. Но Лорен? – спросила Дана.

– Может, она испугалась, что он расскажет об их интрижке Бобу.

– Интересно, Боб ушел бы от нее?

– Сомневаюсь. Он уже пожилой человек. И к тому же она ведь воспитала всех его детей.

– Как будто своих собственных.

– Хотя они не ее собственные.

– Как и Винсент.

Они задумались. Они выпили. Они сидели рядом, думая, темные и седые волосы, большие груди и маленькие, француженка и американка.

– Китти – наша подруга, – сказала Дана. – Но и Лорен тоже.

– Надо ее предупредить.

– Я сяду за руль.

Они поставили свои бокалы на стол, Дана достала ключи. Подруги открыли входную дверь, собираясь выйти. К несчастью, с той стороны стоял инспектор Глен Джонсон в сопровождении троих офицеров.

Он спросил, где была Бриджет в одиннадцать тридцать в то утро, когда был убит Винсент, и не было ли у нее связи с этим человеком.

Бриджет сказала, что с одиннадцати до полудня у нее был массаж, потом она заехала к своему стилисту для сушки волос. Она произносила «массаж» так, словно они были во Франции, а «сушка» – вообще как предлог.

Дана подумала, что она делана это намеренно, чтобы позлить копов, которые, без сомнения, поехали вслед за Даной к Бриджет. Эти нью-фоллские пинкертоны решили, что Дана поедет к той самой женщине, чье имя она отказалась называть.

Она напомнила себе, что нужно будет позвонить Лорен, а не заезжать к ней.

Бриджет сказала полицейским, что если бы у нее была связь, то это был бы мужчина не из Нью-Фоллс.

– Слухи, мои дорогие, – протянула она, скорее в манере Жажи Габор, чем Марии Антуанетты. – Они могут уби-ить в таком городе, как этот.

Никто не думал, что слухи – или страх перед ними – могли бы уби-ить Винсента.

Они спросили имена массажиста и стилиста. Бриджет сказала, что они могут еще раз приехать, если им понадобится что-то еще. Мужчины посмотрели на ее грудь, а потом неохотно ушли.

Чуть только закрылась дверь, Бриджет полетела к своему сотовому телефону и начала нажимать кнопки.

– Томас, – напряженно проговорила она. – Это я, Бриджет. Возьми трубку. Пожалуйста. Возьми-и чертову трубку.

Дана смотрела, как Бриджет допивает остатки вина из своего бокала и то, что оставалось в бокале Даны.

– Ой-вей, – сказала Бриджет, превратившись в Голду Мейер.[17] – Возьми, возьми, возьми. – Но Томас не взял трубку, и Бриджет сказала: – Слушай, это важно. Полиция спроси-ит тебя обо мне. Скажи, что я была у тебя в то утро, когда убили-и Винсента Делано, что я была у тебя с одиннадцати до двенадцати. Если не скажешь, я закажу твои-и яйца себе на обед. – Она повесила трубку, уставилась на Дану и прошипела: – Этому маленькому ублюдку лучше бы помнить, что я дала ему пятьсот баксов на Рождество.

– Бриджет, – возмутилась Дана, – что ты делаешь? Ты солгала полиции?

– Mais oui[18] – кивнула она. – Что мне еще оставалось делать? Сказать, что я была у врача? Договаривалась насчет химиотерапии?

Дана потянулась за своим бокалом, но поняла, что он пуст.

– Объясни, будь добра.

Пожав плечами как ни в чем ни бывало, Бриджет прощебетала:

– Химиотерапия. От рака. Я тебе разве не рассказывала?

Полбутылки спустя Бриджет выложила все подробности и вылила всю грязь Дане на колени: у нее был рак матки. Ей сделали операцию. Облучение. А теперь ее хотели травить ядом – какая неприятность.

Дана была так же шокирована, как когда узнала, что Винсент убит, а Китти арестовали, а Лорен тоже с ним спала.

– Бриджет, – сказала она, – я могу чем-нибудь помочь? Почему ты мне не сказала?

И подруга объяснила, что она не рассказывала никому, даже Рэндаллу и Эйми.

– Они должны знать! – воскликнула Дана.

Бриджет метнула на нее взгляд, который говорил:

«Не суй свой нос не в свои дела».

– Бриджет, – протестовала Дана, но та выставила ладонь вперед.

– Не утомляй меня, – сказала она. – Прекрати, пока я не вызвала полицию.

Хотя ситуация была невеселая, Дана засмеялась.

– И что ты собираешься делать?

– Во-первых, заставлю тебя пообещать, что ты никому не раскроешь мой секрет.

Дана решила, что если пообещает, то это дает ей право попросить еще вина, поэтому она сделала и то и другое. Все же сейчас было не самое подходящее время рассказывать, что ее мать умерла от рака, не матки, а яичников, «в том женском месте», как объяснял ей ее отец, когда Дане было восемнадцать и она жила на Лонг-Айленде, а он ничего не говорил ей до тех пор, пока мать не умерла.

Она не была уверена, что простила его с тех пор.

Бриджет налила, Дана выпила.

– Химия будет скоро. После того как Эйми уедет назад в школу, после каникул.

– Но это же через две недели.

Она снова пожала плечами:

– Вряд ли это меня убьет.

Она подобрала плохое слово, не важно, с французским акцентом его произносить или с английским.

– Кроме того, – добавила Бриджет, – я не хочу пропустить partie magnifique[19] мисс Кэролайн.

Да, в общем-то так тоже можно описать праздник в больнице.

– Мне кажется, это все будет как-то странно, – сказала Дана.

Она поставила свой бокал, потому что была пьяна.

Бриджет отпила еще, а потом ответила:

– Но все придут туда. Может, даже убийца Винсента.

– Не меняй тему. Я хочу поговорить о твоем раке.

– А я, s'il vous plait,[20] нет.