"Милые женушки" - читать интересную книгу автора (Дрейк Эбби)

Глава 9

Бриджет отвезла Кэролайн домой, потому что Джек убедил Рэндалла отправиться в клуб поиграть в гольф.

– Зачем терять попусту такой чудесный день? – сказал Джек, когда бодяга с похоронами наконец-то закончилась. – Идите развлекитесь, девочки.

Мужчины поехали в машине Джека, потому что у Мичемов денег было больше, чем у Хэйнзов.

Когда Бриджет сопроводила Кэролайн в серебряный «мерседес» Рэндалла, она знала, что ей не светит перспектива «развлечься», потому что Кэролайн никогда не смеялась, сидя на пассажирском сиденье.

– Я просто еду домой, – сказала она однажды, когда они пристегнули ремни, усевшись на кожаные сиденья.

Бриджет выехала со стоянки, потом проехала несколько кварталов, мимо епископальной церкви, мимо протестантской церкви и мимо католической церкви, к прихожанам которой причислял себя Рэндалл.

– Неплохая подобралась публика, – заметила Бриджет, потому что сказать, что похороны прошли хорошо, было бы абсурдно.

Кэролайн повернула свое дважды подтянутое лицо к церкви, а не к Бриджет.

– Надо по-другому рассадить гостей на праздничном вечере в больнице. Винсент и Иоланда должны были сидеть с нами.

Под «нами» имелись в виду, естественно, Кэролайн и Джек, Бриджет и Рэндалл, Лорен и Боб, Дана и Стивен. Похороны окончились. Кэролайн ни на чем не задерживалась.

– А нас за столом может быть не десять, а восемь? – спросила Бриджет.

– Боже, нет, конечно! Успешный основатель фонда не должен казаться удачливее, чем пансионеры.

Удивительно, как у нее все это получалось.

– Ну и кто же тогда?

– Хлоя и Ли. Как ты думаешь, другие не будут возражать?

Хотя Бриджет частенько потешалась над иерархией Нью-Фоллса, ей не казалось правильным, что дочь Кэролайн и ее жених будут сидеть там, где должны были быть Винсент и Иоланда.

– Мне кажется, приемные дети Лорен могут почувствовать себя обделенными.

– Но их же семеро, а стульев всего два. – Кэролайн резко повернула голову к Бриджет. – Что я могу сделать? Задрапировать стул Винсента черным бархатом? И вообще, Ли – прекрасная кандидатура.

Само собой разумеется, у суженого Хлои денег больше, чем у всех у них, вместе взятых. Бриджет вздохнула.

– К черту праздник, – отмахнулась она. – Меня волнует Китти.

Кэролайн отвела взгляд и посмотрела на деревья.

– С Китти все будет в порядке.

– В порядке? Mon dieu.[14] Ты видела ее накануне?

Кэролайн ничего не сказала. Промчались несколько минут, два внедорожника и универсал «субару».

– Что ж, – наконец сказала Бриджет, – я собираюсь поддержать ее. Хочу отправиться с Даной и Китти к адвокату в понедельник. – Она сообщила об этом Дане еще на похоронах, сразу после драматического появления Китти. Если Бриджет не может быть во Франции, она может быть в Тарритауне.

– Поступай как знаешь, – заметила Кэролайн, и презрительные морщинки образовались вокруг уголков ее новых губ. Затем, когда машина повернула на Длинную подъездную аллею Мичемов, добавила: – Я посажу Хлою с нами.

Несколько недель назад Бриджет планировала – рассчитывая на признание Люка, что он все еще любит Бриджет, бросит жену и снова женится на ней, – вернуться из Франции до празднества. Рэндалл ни за что не пропустил бы его. Да и кто бы пропустил? Они отправятся туда со своими чековыми книжками и купят себе внимание в виде черно-белых снимков в местных газетах и, если им повезет, даже в воскресном обозрении в «Таймс».

Эти фотографии вырежут и поместят в альбом, и они станут примером для следующих поколений degout снобов.

Да, сплошная патетика.

– Это всего лишь чертов праздник, Кэролайн, – резко сказала Бриджет, остановив машину перед входом, – Он не так важен, как Китти, которая когда-то была нашей подругой и которой теперь приходится бороться за свою жизнь.

Кэролайн минуту помедлила, словно ожидая, когда водитель откроет ей дверь.

– Бриджет, – ответила она, – ты права в одном. Я была когда-то подругой Китти. И остаюсь твоей подругой. Но осторожно, дорогая. Этот город слишком мал, чтобы занимать неправильную сторону. – Если бы ее голос не дрожал, когда она говорила последнюю фразу, Бриджет просто послала бы ее к черту.

Но она просто следила за тем, как Кэролайн выходит из машины, уж точно не «развлекшись», как предлагал ее муж.

Слава Богу, все закончилось!

Кэролайн ворвалась в холл и позвала Дженни, которая не ждала у входа. Кто-нибудь мог бы подумать, что за пять лет службы у Кэролайн девушка так ничему и не научилась.

Она перешла в музыкальную комнату, и появилась Дженни, в простом черном платье с белым накрахмаленным воротником и черных туфлях на низком каблуке. В конце месяца ее одежда станет светло-серого цвета, специально для теплой погоды. Кэролайн всегда знала, что если кто-то держит слуг, то те должны выглядеть соответственно.

– Будь любезна, принеси мне мои новые побрякушки, – приказала Кэролайн, медленно направляясь к дивану и сбрасывая туфли. Что она забыла сделать с этим убийством, похоронами и хаосом, который привнесли эти события, так это открыть свои подарки на весенний раут. – Ах да, Дженни, – позвала она, – пожалуйста, почисти мои «Бэлли» от кладбищенской грязи. – Кэролайн редко называли свои туфли лодочками, шпильками или шлепанцами. Она называла их всех по именам, словно они были детьми или домашними питомцами. Бэлли, Джимми, Лулу.

Хлоя, конечно, поступала так же, потому что все, что делала Хлоя, она перенимала у матери.

Кэролайн схватилась за золотое ожерелье, которое обхватывало ее шею. Сколько бы глупостей она ни натворила, сколько бы боли она ни испытала, защищая то, что надо было защищать, но по крайней мере ей удалось отстоять права дочери.

Теперь двадцатичетырехлетняя Хлоя была помолвлена с Ли Сато, азиатом, который был там, где, как все знают, водятся деньги, техника, минералы, большая часть американского производства. Что случилось с аутсорсингом личной жизни?

Когда он сделал Хлое предложение, та стала жаловаться («Мама, он говорит, мне придется жить в Киото два года»), на что Кэролайн объяснила, что хороший брак – это всегда компромисс, что даже она – Кэролайн Дэвис Мичем – начала свою жизнь после замужества в Коннектикуте, не так ли?

Жизнь, в конце концов, – это всего лишь игра, и победа – это самое главное. Иногда призы представляют собой побрякушки, наподобие тех, которые катила на подносе Дженни. Кэролайн улыбнулась, потому что поднос оказался вполне подходящим.

– Сядь и помоги мне разобрать мои вещи.

Дженни села и принялась охать и ахать, пока Кэролайн разделывалась с упаковкой, скидывала крышки и доставала одну безделушку за другой: маленькая стеклянная статуэтка «Штубен» от Кэтрин Рэмси, муж которой был председателем в «Рэмси и Поттер»; блюдо из ореха «Оррефорс» от Веры Стэнли, которая замужем за Ричардом Стэнли из «Ньюпорт Стэнлиз»; флакончик духов «Коррия» от Мередит Гибсон, жены Джонатана Гибсона, президента «Фридом секьюритиз»; самыми интересными, конечно же, были коробочки «Тиффани» – потому что в них всегда находилось все самое изысканное.

Не то чтобы Кэролайн устраивала вечеринки ради безделушек.

Но, как и председательство в комитете по организации праздника в больнице, сбора пожертвований осенью, праздничного бала в музее, было куда более интересно поддерживать свою внешность в хорошем состоянии, чем смотреть в зеркало каждое утро и вспоминать, кто же она такая.

– Ого, смотрите-ка, – воскликнула Дженни, – это от новой миссис Делано!

Это была керамическая настенная тарелка в форме утки. «Друзья украшают жизнь», – было написано на ее крыле.

Кэролайн посмотрела на Дженни.

– Ну, – сказала горничная, потому что даже у нее было больше вкуса, чем у Иоланды, – важен ведь не подарок, а внимание. И кроме того, – добавила она, – пока миссис Делано была на вечеринке, ее мужа убивали. – Как будто бы это имело какое-то значение.

Кэролайн вздохнула. Она не хотела думать о Винсенте. Она слишком болезненно пережила его похороны, ей было слишком трудно смотреть на землю, а не на присутствующих из страха, что она встретится взглядом со своей единственной любовью в жизни.

Единственной настоящей любовью.

Единственным честным любовником.

Единственным человеком, ради которого Кэролайн Мичем отказалась от всего.

Она не хотела думать об этом, потому что от этого боль только усиливалась.

Не говоря ни слова, Кэролайн положила утку обратно в коробку и отдала ее Дженни. Потом она поднялась.

– Я не могу сейчас этим заниматься, – сказала она, отбрасывая ленты и бумагу. – Я должна переписать карточки для гостей к празднику.

Стоило Бриджет доехать до «Дин энд Делюказ», чтобы забрать свой обед (ее повар Лоррейн работала только с понедельника по четверг), и вкатиться в гараж, сидя за рулем малогабаритной квартиры, как ее осенило.

– Боже мой! – произнесла она по-английски, а не по-французски, потому что в этот момент рядом с ней никого не было. – Почему я не подумала об этом раньше?

Выключая зажигание, Бриджет начала смеяться, потому что если бы не Кэролайн, она могла бы так никогда и не додуматься до решения всех – ну, почти всех – своих проблем.

В такие дни Дана очень жалела, что бросила курить.

Вливаясь в потоке машин с автострады Гранд-Сен-трал на шоссе 278, она почти не смотрела на дорогу, перерывая бардачок. Наконец-то она нашла пластинку жевательной резинки. Быстро развернув обертку, она сунула жвачку в рот.

Ням-ням.

У нее с собой был сотовый, но не было устройства громкой связи, а в великом штате Нью-Йорк запрещено разговаривать по мобильному телефону, держа его в руках, когда ты сидишь за рулем. Если бы это была ее собственная машина, она бы позвонила Бриджет и сообщила бы ей шокирующие новости о признании Лорен.

Но она была не в своей собственной машине, потому что везла Стивена в Ла-Гуардиа после похорон и обеда, потому что он снова уезжал, на сей раз в Кливленд.

Из всех подруг Дана считала, что у нее было больше всего времени и шансов закрутить роман.

Но Лорен?

Боже, она помогла растить – и все еще растила – детей Боба, была прекрасной частью семьи. Если оставить в стороне мораль и эмоции, как она успевала везде?

– Это было волшебно, – объясняла она Дане. – Ну, знаешь, как это бывает.

Нет, Дана не знала, как это бывает.

А потом, словно бы кто-то вынул затычку у Лорен изо рта, она вылила на Дану слишком много информации.

«Он касался мня там, где до него не касался ни один мужчина!

Он входил в меня спереди, и сзади, и даже сверху!

Он любил класть голову мне между ног. Вообрази! Он делал это для меня!»

Дана удержалась от комментария, что Винсент снова сложил голову, только теперь уже в другой влажной, незнакомой местности.

Она не слушала всю остальную болтовню Лорен. Вместо этого Дана мысленно закрыла уши и стала изучать свою подругу, как искривлялись ее губы, как ее глаза цвета сланца блестели, как ее тело динамично двигалось и покачивалось, словно она переживала один сексуальный натиск за другим.

Наверное, она думала, что теперь раскрыть ее тайну было безопасно, потому что Винсент уже умер и против ее слова никто не сможет ничего сказать.

Но после того как она сказала, что он на самом деле был «итальянским жеребцом», глаза Лорен померкли, а ее тело перестало извиваться и она начала хлюпать носом.

– Это нечестно! – кричала она. – Как он мог бросить меня ради нее?!

Любовницей или нет, но этой женщиной пренебрегли.

– Мне жаль, – покачала головой Дана, нелепо успокаивая ее с минуту. – Но я должна везти Стивена в аэропорт. – Она поцеловала Лорен в щеку и ушла из дамской комнаты, чувствуя себя виноватой, что была рада убежать от подруги, которая находилась в беде.

Она не сказала Стивену про откровения Лорен.

А теперь, на шоссе, она думала о Винсенте и его члене размером с древко флага. И о том, что он бросил Китти ради Иоланды, хотя ради Лорен он Китти не бросил. И что Лорен – несмотря на ее маску милой скромницы – очень раздражена.

Гоняя жвачку во рту, Дана решила, что по дороге домой она должна притормозить у полицейского управления Нью-Фоллса. Если им станет известно, что с Винсентом спала еще одна женщина, то, может быть, они не будут так быстро кидаться судить Китти.

Кроме того, рассуждала Дана, выезжая на восемьдесят седьмую северную трассу, они не могут заставить ее назвать имя Лорен.