"Кэтрин Коултер. Хозяин Соколиного гребня (том 2) [love]" - читать интересную книгу автора

- Теперь это наш дом, - сказала Чесса. Кири попросила:
- Отец, опусти меня на землю. Я хочу поискать Кальдон. Я не видела ее
уже два дня. Думаю, она по мне соскучилась. Я сказала ей, что хочу
познакомиться с ее детками.
Клив молча кивнул и поставил девочку на узкую тропинку, которая вела
к длинному деревянному причалу, выдающемуся далеко в озеро.
- В богатстве воображения она может поспорить с Ларен, - заметил он,
глядя ей вслед. - Жаль, что Ларен так и не удалось увидеть чудовище еще
раз. Меррик говорит, что она теперь долго будет пребывать в расстроенных
чувствах.
- Давай возьмем с собой Кири и опять примемся за работу, - сказала
Чесса. - Я хочу поскорее заиметь свою собственную кровать.
Варрик каждый день смотрел на ее живот и при атом всякий раз
спрашивал, как она себя чувствует. В ответ Чесса всегда улыбалась ему и
говорила, что чувствует себя превосходно.
Мало-помалу в жизни обитателей Кинлоха начались перемены. Теперь
здесь иногда звучал смех, и мужчины порой оживленно спорили друг с другом
и за столом, и во время работы. Дети, которыми верховодила Кири, все чаще
устраивали потешные сражения, используя при этом ножи, мечи и топоры,
вытесанные из дерева. Они играли кожаными мячиками, опрокидывали друг
друга на землю, громко обзывались.
Прядя шерсть, женщины, раньше всегда безмолвствовавшие, теперь с
увлечением болтали. Глядя на все эти новшества, Варрик хмурил брови, но
ничего не говорил. Чесса смеялась так много, как никогда в жизни, и чаще
всего не потому, что ей в самом деле было смешно, а потому, что ей
хотелось, чтобы жители Кинлоха поняли, какая чудесная вещь смех, и
убедились, что они могут смеяться, не опасаясь наказания, и что Варрик
ничего им за это не сделает. "Пожалуй, Клив скоро возомнит, что он самый
остроумный человек в Шотландии, - говорила она себе, - поскольку теперь я
заливаюсь смехом почти от всего, что он говорит".

***

Тот день, когда Чесса сломала Атолу ногу, начался с мутного серого
тумана, однако затем развиднелось и мглистый рассвет перешел в солнечное
утро, пахнущее свежестью. На высокий скалистый гребень, окаймляющий их
новую усадьбу с восточной стороны, опустился крупный сокол. Все мужчины
работали на строительстве усадьбы, которую Клив собирался назвать Карелией
в честь перешейка между озером Ладога и Финским заливом, места, которое
он, по его словам, всегда вспоминал с удовольствием. Когда Чесса
попыталась выяснить причину этого удовольствия, Клив поцеловал ее в кончик
носа и сказал, что ответ на этот вопрос он унесет с собой в могилу.
- Карелия, - произнесла она. - Что ж, это и впрямь красивое название,
не стану спорить, хоть я и уверена, муж мой, что там у тебя была какая-то
женщина. Как ее звали?
- Тайра, - ответил он и снова чмокнул ее в кончик носа. - Если,
конечно, мне не изменяет память. Ведь их было так много.
Чесса сжала руку в кулак и с наигранной яростью ударила его в живот.
Он ухмыльнулся:
- Ну как, ты еще не забеременела? Она нахмурилась: