"Родриго Кортес. Часовщик " - читать интересную книгу автора

Бруно бросил быстрый взгляд на отца. Тот стоял ни жив ни мертв:
возражать благородному гранду было слишком опасно. И тогда подмастерье
решил, что если кому и получить плетей, так пусть это будет он, а не
вскормивший его мастер.
- Да, гениально, - нарушая правила приличия, выступил он вперед, - но
работать не будет.
Гранд оторопел.
- Как так не будет?
Бруно стремительно перебрал в памяти все, что знал о грамотных
благородных сеньорах, и выдал самую умную фразу в своей жизни:
- Как и все действительно гениальное, ваш проект слишком возвышается
над законами грубой механики.
Гранд расхохотался.
- А для чего я вас пригласил?! Думайте! Вы же у нас мастера!
С этого самого момента к часовщикам приставили двух гвардейцев, и
бежать стало решительно невозможно. Нет, ни для Олафа, ни для Бруно
построить это титаническое сооружение труда не составляло - были бы плотники
и лес. Проблема заключалась в другом: чем закачать воду на верх титанической
башни.
Самым простым двигателем для закачки воды мог стать идущий по кругу
осел; учитывая размеры клепсидры, полсотни ослов. Но вот беда: главная идея
благородного сеньора как раз в том и заключалась, чтобы клепсидра работала
сама собой - безо всякого вмешательства со стороны.
Часовщики думали несколько суток - так напряженно, что Олаф почти
лишился сна и - впервые - признал свое поражение.
- Все-таки зря я согласился...
- Не бойся, Олаф, я придумаю... - подбодрил его тогда Бруно.
- Что тут придумаешь? - горестно просипел Олаф. - У тебя точно ветер в
голове, если ты думаешь, что можешь...
- Ветер? - замер Бруно. - Ты сказал, ветер?! Он уже полыхал идеями -
сотнями идей. И все стронулось.
В считанные дни плотники отстроили вдоль реки череду самых обычных для
этой местности ветряных мельниц. Но вместо того чтобы молоть зерно, ветряки
были призваны качать воду. Затем в центре сада поднялась титаническая
"Вавилонская башня" будущих водяных часов. Затем к ней протянулись десятки
дощатых, обмазанных глиной акведуков. И в конце концов наступил миг, когда
все было готово и следовало сделать последний шаг.
- Если она не заработает, с нас кожу сдерут, - проронил тогда Олаф.
- Она заработает, - поджал губы Бруно и выбил затвор.
Пожалуй, именно тогда он осознал, что превзошел отца.

Проводив исповедника четырех обетов Томазо Хирона в Сарагосу, брат
Агостино первым делом заново перечитал устав и все буллы и указы, касающиеся
Святой Инквизиции. И с каждой новой страницей сердце нового Комиссара
Трибунала переполнялось восхищением.
- До чего же толково! - бормотал он.
В отличие от Орденов, Трибунал не участвовал в Крестовых походах, а
потому не мог покарать ни одного явного соперника Папы - ни гугенота, ни
еврея, ни магометанина. В его полномочия не входило приобщение к Церкви
поклоняющихся рощам и ручьям язычников, и даже ведьму или колдуна,