"Фенимор Купер. Майлз Уоллингфорд " - читать интересную книгу автора

живописный, нежели тот, что открывался с палубы шлюпа. Я впервые поднялся к
верховью реки, да и никто из Клобонни еще не бывал так высоко по течению,
кроме мистера Хардинджа; все высыпали на палубу, чтобы полюбоваться
красотами природы. Шлюп находился на расстоянии мили от городка Хадсона, и
когда мы обратили свои взоры на юг, то увидели дивную картину. Это, быть
может, красивейший участок сей привольной реки, хотя многие не согласились
бы со мной - обыкновенно принято восторгаться холмистыми берегами Гудзона.
Оттого, что я жил среди величия швейцарских и итальянских озер, мне кажется,
что в видах Гудзона, в общем, нет ничего особенно величественного, но было
бы трудно найти другую реку, исполненную такой изысканной, почти царственной
красоты. Люси первая заронила во мне сомнения относительно совершенства
прибрежных холмов Гудзона. Подобно тому как кокни разглагольствует о красоте
Ричмонд-Хилл[Подобно тому как кокни разглагольствует о красоте
Ричмонд-Хилл... - Кокни - лондонец из низов, особенно уроженец Ист-Энда,
речь которого отличается от нормы манерой и акцентом. Ричмонд-Хилл -
рекреационная зона и историческая местность под Лондоном в г.
Ричмонде-на-Темзе, с живописными возвышенностями, включаемыми в число
официальных достопримечательностей.], хотя даже вид с Монмартра в ненастный
день в сто раз прекрасней, - подобно тому как заурядный лондонский кокни
разглагольствует о Ричмонд-Хилл, так провинциальный американец имеет
обыкновение превозносить холмистые берега Гудзона. Я готов допустить, что
они весьма эффектны, но известны сотни горных ландшафтов, которые
превосходят их, тогда как пологие участки реки, кажется, не имеют себе
равных. Я повторюсь: Люси научила меня понимать их своеобычную прелесть,
Люси, которая тогда еще не видела ни Альп, ни Апеннин. Вкус ее, однако, был
таким же безупречным, как ее принципы, ее манера говорить или ее нрав. Все
существо этой дорогой мне девушки дышало правдой, правдой неподдельной,
настоящей.
- Определенно, моя дорогая миссис Дрюитт, - говорила Люси, стоя подле
пожилой дамы, которая опиралась на ее руку, глядя на великолепный закат. -
Холмы Гудзона вовсе не идут ни в какое сравнение с этой красотою. Наверное,
ни один художник не способен изобразить такой картины. А горным пейзажам
недостает чего-то, их надо дополнять воображением.
Миссис Дрюитт, будучи дамой весьма почтенной, имела суждения довольно
заурядные. Она принадлежала к обширному разряду людей, которые не дают себе
труда помыслить о чем-либо самостоятельно и охотно выдают доверенность на
мыслительные операции другим, целиком полагаясь на чужие мнения. Сама мысль
о том, что что-либо может быть лучше холмов Гудзона, казалась ей
еретической. Бедная миссис Дрюитт! Она в огромной степени была кокни, ничуть
не подозревая об этом. То, что она считала превосходным, и для всех должно
было являться таковым. Она мягко возразила Люси, что гудзонские холмы просто
не могут ни с чем сравниться. Попробуйте опровергнуть такой довод! Люси
попыталась было высказать и другие соображения в пользу своего мнения в
обычной для нее кроткой, спокойной манере, но скоро оставила эту затею,
предпочтя в молчании созерцать открывавшиеся перед нею виды.
Я стал невольным свидетелем этого маленького спора и мог близко
наблюдать поведение обеих сторон. В поведении миссис Дрюитт чувствовалось
снисхождение к неразумию юной особы; несмотря на то, что она очень сердечно
обращалась с Люси, мне казалось, она возражала ей как любящая мать, которая
оспаривает ошибочные взгляды ненаглядного дитяти. Люси, со своей стороны, с