"Джеймс Фенимор Купер. Моникины" - читать интересную книгу автора

действительности, эти картины отзывались в ней лишь вздохом: их наглухо
запирали в ларец, ключа от которого касалась только она сама, да и то редко.
Об этой подавленной и неприметной печали,- боюсь, иного названия для
такого чувства нет,- мой превосходный и неутомимый предок, по-видимому,
совсем не подозревал. Он предавался своим обычным делам, и менее всего могла
бы прийти ему в голову мысль, что он не выполнил до мелочей долга в
отношении своей подопечной. Если бы он поступил иначе, от его упущений
больше всего пострадал бы ее муж и только он имел бы право жаловаться. Но
так как ее муж и не думал высказывать подобное обвинение, нет ничего
удивительного в том, что мой предок ничего не знал о чувствах своей жены до
самого часа ее смерти.
Я уже говорил, что в период между десятилетним и сорокалетним возрастом
взгляды преемника торговца модными товарами претерпели существенные
изменения. С того времени, как ему пошел двадцать второй год, другими
словами - с тех пор, как он начал зарабатывать деньги не только для своего
хозяина, но и для себя, он перестал кричать на улицах: "Уилкс и свобода!"
Уже в первые пять лет после его совершеннолетия никто не слышал от него ни
звука об обязательствах общества перед слабыми и обездоленными. С той поры,
как у него завелись свои собственные пятьдесят фунтов, он лишь слегка
касался в разговоре обязанностей христианина вообще. Клеймить же людские
безрассудства было бы черной неблагодарностью со стороны человека, который
зарабатывал свой хлеб только благодаря им. Однако примерно в это время он
начал с большой едкостью и уместностью поносить налоги. Государственный долг
он возмущенно называл проклятием общества и зловеще предрекал распад этого
общества вследствие повинностей и тягот, ежечасно ложащихся на и без того
уже чрезмерно обремененные плечи торговцев.
Время, когда он женился и вступил во владение сбережениями своего
покойного хозяина, представляет собой второй этап в развитии взглядов моего
предка. С этого момента его честолюбие растет, его кругозор раздвигается
соответственно его средствам и его размышления о роли крупного оборотного
капитала становятся более глубокими и философскими. Для человека, сметливого
от природы, как мой отец, вся душа которого была поглощена погоней за
барышом, а ум развивался в игре на человеческих слабостях, да к тому же
обладателя четырехсот тысяч фунтов,- для такого человека естественно было
избрать себе теперь более возвышенную дорогу к значительному положению в
своем мире, чем та, по которой он с трудом пробирался в тяжелые годы своего
ученичества. Большая часть капитала моей матери была вложена в ценные бумаги
и закладные, поскольку ее защитник, покровитель, благодетель и нареченный
отец питал упорное недоверие к тому бездушному, скованному условностями,
безликому множеству, которое называется публикой.
Первым предвестием намерения моего предка предать своей энергии иное
направление явилось взыскание всех следуемых ему сумм: подобно Наполеону, он
собирал все свои силы в один кулак, чтобы иметь возможность действовать
крупными массами. Примерно тогда же он вдруг перестал бранить налоги. Так
меняется тон правительственных газет, внезапно перестающих поносить
иностранное государство, с которым ведется война, из чего следует, что ее
сочтено целесообразным прекратить. Мой бережливый предок решил превратить в
союзницу ту силу, в которой он до тех пор всегда видел врага. Все свои
четыреста тысяч фунтов бывший ученик торговца модными товарами щедро вверил
государству и вышел на арену добродетельных и патриотических спекуляций в