"Кэтрин Куксон. Стеклянная мадонна" - читать интересную книгу автора

ад. Куда же поскачет паршивый ирландец? А вот куда...
Фейл так и недоговорил. Мануэль набросился на него с такой
стремительностью, что, будь Фейл даже под стать ему силой, он все равно не
сумел бы сопротивляться. Мануэль оторвал его от пола и стальной рукой прижал
к стене, грозя удушить; другой рукой он пригвоздил к стене плечо обидчика.
Фейл висел, наподобие грязного коврика, несколько секунд. Потом Мануэль
швырнул его на пол и прорычал:
- Как ты меня назвал? Отвечай! Как ты меня назвал?
Фейл ничего не мог ответить, так как ему перекрыли дыхание. Пришедший
на выручку Каргилл получил могучий пинок в зад и понял, что так не лягается
даже конь. Мануэль перенес руку с горла Фейла на другое его плечо и
повторил:
- Как ты меня назвал?
Фейл отчаянно ловил ртом воздух.
- Я просто сказал...
- Продолжай! - Мануэль ждал, но Фейл мотал головой из стороны в
сторону, то и дело ловя взгляд черных, как уголья, глаз испанца.
- Ты назвал меня паршивым ирландцем. Так вот, заруби себе на носу: я не
паршивый ирландец. Меня зовут Мануэль Мендоса. Повтори мое имя.
Фейл, извиваясь, пролепетал:
- М... Мануэль Мендоса.
Мануэль медленно убрал руки, выпрямился и огляделся. В двери кухни и в
окне торчали головы слуг; Каргилл с трудом поднимался с земли, держась за
бок. Среди зрителей оказались также хозяин и его дочь.
- По какому поводу скандал? - Легрендж медленно выступил вперед. Он
старался придать лицу и голосу суровое выражение, однако не был зол. Испанец
поднял Фейла, как пушинку, значит, он обладает бычьей силой, хотя на
минувшей неделе не проявил ни малейшего интереса к единоборству двух лучших
бойцов графства, более того, глядел на них с брезгливостью. Они провели
сорок пять раундов, но он не стал им аплодировать. Его разве что позабавила
их тупость: как можно позволять плющить себе лицо? Но то, что он мог
постоять за себя, не вызывало сомнений. Вряд ли с ним способен сладить
кто-нибудь из местных силачей.
Сейчас он видел, что испанец кипит от негодования и выглядит в этом
состоянии еще привлекательнее, чем обычно.
- Чем ты тут занимаешься? Смертоубийством? - спросил Легрендж.
- Пускай не дразнят меня паршивым ирландцем... сэр. - Пауза перед
"сэром", как всегда, подействовала Легренджу на нервы. - Не позволю! Меня
зовут Мануэль Мендоса.
- Нам это прекрасно известно, просто здесь принято называть ирландцев
паршивыми.
- Я не желаю, чтобы меня так называли, сэр, и позабочусь, чтобы этого
впредь не происходило.
Легрендж чувствовал на себя напряженные взгляды слуг, пораженных
дерзостью испанца. Ситуация требовала, чтобы он отходил его хлыстом, а потом
прогнал с усадьбы, но Бостон только этого и ждал. Накануне он заглядывал на
конюшню и беседовал с Мануэлем. Он бесстыдно спрашивал его, как ему нравится
служба. Обласканный вниманием господ, конюх, чего доброго, задерет нос. С
него срочно требовалось сбить спесь, но он мог обидеться и уйти, а Легрендж
испытывал острую потребность в свежей, захватывающей инициативе, чреватой