ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ ПАРТИЯ СМЕРТИ

Самыми большими героями арийской расы можно будет считать людей выигравших последнее сражение, сражение, обеспечивающее расе гарантированную вечность, а значит и прямой путь в сверхчеловечество. Но нужно ли сейчас об этом говорить? Мы часто оперируем понятиями, могущими быть отнесенными к отдаленному будущему, такими как «сверхчеловечество», «управление вселенной», «максимальный контроль над энтропией», «сужение плацдарма сатаны» и пр. Но это делается отнюдь не затем чтобы угодить чьему-то рванувшему вверх самолюбию или поднять пошатнувшуюся самооценку. Тем более эти понятия нельзя отнести к фантастике, всё более чем реально. А делаем мы это, чтобы сформировав модель отдаленного будущего, предопределить нужный результат в ближайшем будущем, ведь побеждает только тот, у кого есть цель. И если одна цель есть у максимально большого числа людей, то она практически гарантированно осуществится. Так говорит наука, так подсказывает жизненный опыт. Осуществится тот вариант, который проще и надёжнее всего достижим из настоящего и только та цель, которая окажется самой оптимальной из существующих по устойчивости своего будущего состояния, причем только тем способом, который будет самым высоким по скорости и надёжности его реализации.

Кто-то скажет что мы аморальны. Что мы против религии, против «системы», против всемирных конвенций и деклараций, против современной буржуазной модели общества, что в нас вообще осталось мало «человеческого». Но на самом деле это не так. Мы — продукт эпохи. Мы просто пытаемся обозначить беспроигрышную стратегию, ну или наиболее приближенную к беспроигрышной. Причем как для отдельного человека, так и для всей арийской расы. Мы ни к чему не призываем, ибо это совершенно бессмысленно.

Бессмысленно писать программы рассчитанные на долгий срок реализации и давать проработанную инструкцию общую для всех. Вот почему мы просто рассказываем о принципах функционирования систем вообще и человеческих систем в частности. А победят те, что найдут для себя правильный путь. Это и будет «билетом в сверхчеловечество». Да, это тяжело, тем более что инстинктами и желаниями индивида постоянно пытаются манипулировать клерикалы, буржуи и государство. Каждое в своих интересах, разумеется. Для нас нет запретных тем или запретных приемов, ибо мы берём только то, что реально работает. Здесь как в науке, главный критерий — опыт. Поэтому мы не против религии как таковой, если она работает на усиление расы, даже притом, что она может быть лживой в своих основах, ведь вы тоже далеко не всегда говорите своим детям правду, предпочитая заменять ее удобной для себя и для них неправдой. Опять ставится кибернетический вопрос: «а что она (религия) делает»? Если религия добавляет расе энергию и указывает правильное направление её использования, религию можно терпеть. В своих раскладах мы можем сослаться на чей угодно опыт — евреев, негров, кавказцев, преступников, мафии, политиканов, и т. д. Нам не «в западло», ибо мы ищем апробированные схемы, а всё познается в сравнении. Это и есть альтернативная экстремальная философия — философия адаптированная к каждому конкретному моменту времени и имеющая одну стратегию — победу. Заметьте, мы никогда не говорим что такой-то философ был принципиально не прав. Вполне возможно, что в своё время взгляды каждого из них были по-своему оптимальны. И если кто-то скажет что арийское развитие пошло не так потому что мы отступили от заветов того или иного мыслителя или конструктора будущего, это будет неверно. Жизнь нельзя подгонять под заранее написанную программу, ибо будущее всегда имеет много вариантов, а прошлое всегда одно. Точнее — программу нужно писать постоянно, ибо изначально и «навсегда» запрограммированные системы нежизнеспособны. Каждый ариец должен иметь собственную программу в которой может быть всё что угодно, но которая не должна работать на ослабление расы. Это — единственная мораль программы, всё остальное вообще вне морали. Здесь как в науке — эксперимент нельзя подгонять под теорию. Можно сверять поколения, сверять эпохи, т. е. сверять свое качество с качеством своих предков и, оценив лучше оно или хуже, делать дальнейшие выводы. Цель — собрать в арийцах всё лучшее что имели предыдущие поколения и убить все худшее, а как это будет реализовано в конкретный момент времени не имеет особого значения. Имеются ли программы для расы сейчас? Конечно имеются. Но программа написанная для расы, совсем не означает что она будет работать на эту расу. И чем более детальней проработана программа, тем меньше шансов что она осуществится, хотя бы потому, что будет работать на снижение «разнообразия». Если выразить путь к арийской победе в самой простой и общей форме, то такой формой будет концентрация энергии путем сокращения избыточности на всех уровнях. Тут же можно обозначить и причину всех арийских неудач — арийцы никогда ничего не доводят до конца, что тоже имеет свое объяснение. Всё остальное — следствия. Причем опять-таки нужно начать с себя (внутренняя адаптация) и со своего окружения (адаптация внешней среды). Мы говорили, что одной из причин поражений арийцев, является, как это ни странно, их слишком быстрый рост, вот почему арийцы отличаются друг от друга куда больше чем цветные, точнее — разность в качестве у арийцев куда выше чем у любых цветных. Один может совмещать огромную физическую силу при минимуме интеллекта, другой минимум силы при гигантском интеллекте, у третьего может отсутствовать и то и другое, но наличествовать воля к достижению цели, пусть не глобальной, но зато вполне осязаемой. Четвертый может быть с немалой физической силой и не слабым интеллектом, но находиться в стадии устойчивой дегенерации. Пятый может обладать силой и красотой, но тупо растворить то и другое в алкогольных парах и наркотическом дыму. И только небольшой процент совмещает в себе все составляющие совершенства. Я думаю, что каждый может привести множество примеров собственное окружение. Этим арийцы качественно отличаются от цветных. Нет, мы не утверждаем что все негры здоровые, все евреи умные, а все китайцы и японцы сверхдисциплинированные. У евреев есть и умные и неумные. У негров есть здоровые, а есть и такие что больше похожи на узников концлагерей. Но все они — часть своей национально-расовой системы. И умный и глупый еврей работают на еврейство, пусть их вклад существенно различается. А работа на свою систему подразумевает работу на уменьшение внутренней энтропии этой системы. Точно также и негры. Возьмите любого известного негра — спортсмена или музыканта и попробуйте обнаружить в их действиях нечто направленное против черной расы как таковой. Ничего у вас не получится. А как вы думаете, есть ли в цветных расово-однородных странах типа Нигерии или Японии, законы предусматривающие ответственность «за пропаганду расизма» или «ущемление расового достоинства»? Попробуйте угадать с трех раз! Такие законы, абсурдные в принципе, написаны только в слабеющих белых странах, что подтверждается тем, что написаны они именно в ХХ веке и именно третьим поколением. Это — капитуляция белых. Это — лицензия цветным на выброс энтропии в белый мир. Пока контролируемый выброс, но контролируемый с каждым днем всё меньше и меньше. Собственно, в этом «выбросе» и есть основа расизма, как белого, так и цветного. Вспомним, что белый расизм, как научное направление, возник тогда, когда белые пассионарии захватывали весь мир, вместо того чтобы работать на хаос в своих странах. Белые страны становились сильнее, а цветные — слабее. Но так было до момента, когда было достигнуто энтропийное равновесие. Открыв свою систему и выбросив высокоэнтропийный элемент, белые вначале её стабилизировали, но одновременно она стала доступной для экспансии цветных. Одновременно, с притоком энергии и отказом от всех видов отбора, росла и внутренняя энтропия белых.

Исходя из всего вышесказанного, можно считать вполне обозначенными общие контуры «низкоэнтропийного» государства, являющиеся главными гарантами его устойчивости. Сообщество расово-однородных людей. Алкоголики, наркоманы, агенты влияния, иностранный капитал, гомосексуалисты, психбольные и врожденные преступники, удалены из социума. Единичные вкрапления цветных рас и межрасовые гибриды, если они вообще допускаются, пользуются минимальным набором элементарных прав и не имеют никакого влияния на структуру и развитие национально-расового большинства. Всякая пропаганда коммунизма, пацифизма, либерализма, расового смешения и прочих «универсальных ценностей» запрещена как несоответствующая белой аутентичности. Интеллигенция, как обособленная группа, не существует, следовательно, не существует опасность могущая исходить от неё. По этой же причине максимально нейтрализовано влияние церкви, превратившейся в аналог бабушкиного антиквариата для воскресного утреннего досуга и то, по-видимому, временно. Сам образ Христа преобразован до нужных параметров XXI века, как на уровне эгрегора, так и на уровне архетипа. Сохранившаяся в нормализованном виде церковь, занимается приданием «фундаментальной» и «вдохновленной свыше» формы доминирующей государственной идеологии имеющей главную цель которой подчинено всё — повышение качества индивида по всем параметрам. Отказ от ряда основополагающих догматов. Ариезация Евангелия. Замена свечек светодиодами и галогеновыми микролампочками. Вместо икон — голографические образы выдающихся личностей внесших значительный вклад в торжество прогресса. Перевод богослужения на современный язык. Изменение одеяния священников — аккуратная стрижка, небольшая бородка, стильный костюм или брюки с рубашкой. Поощряется умеренная накаченность. Обязательное высшее техническое образование для священников. Для епископов и патриархов — обязательная защищенная докторская диссертация по одной из фундаментальных дисциплин. Обязательная ежегодная сдача спортивных нормативов. В 50 лет — на пенсию. Убыстрение темпа песнопений и замена минорных ладов на мажорные. Введение обряда крещения и венчания через интернет. Превращение церквей в центры культуры, досуга, фитнеса и релакса. Установка в них плазменных панелей для трансляций еженедельных обращений Патриарха. Иллюстрация обращений ссылками на научные источники которые можно приобрести в церковной лавке. Демонстрация видеороликов из лабораторий, где будущее создается уже сегодня. Полное отделение государства от церкви. Полная ликвидация всех альтернативных конфессий как избыточных звеньев. Вывод носителей их доктрин за пределы социума. Политические партии, как высокоорганизованные структуры выражающие интересы исключительно своих групп и рвущиеся к власти для удовлетворения сугубо личных амбиций, распущены и запрещены. Проведена всеобщая дактилоскопия и генетическая экспертиза населения. Часть прав, такие как право избираться и быть избранным, дается, в первое время, в зависимости от интеллектуально-биологического статуса. Введение права на свободное владение огнестрельным оружием, включая гранатометы и малокалиберные артиллерийские системы. Введение демократического судопроизводства, включающего право на самосуд народа над захваченными на месте преступления бандитами. Устранение неестественных условий существования индивида — вроде тюрем, зон, концлагерей. Высшими мерами социальной защиты, как и в старые добрые времена античной демократии, являются физическая ликвидация или высылка за пределы государства.

Но здесь встает традиционный вопрос: как перейти от одного состояния системы к другому? До сих пор нам были известны два способа — эволюционный и революционный. Т. е. плавный и скачкообразный. Считается, что эволюционный путь предпочтительнее, так как он идет плавно, без резких колебаний и потрясений. Но приоритет «плавной эволюции»—заслуга Ламарка и Дарвина, да и вообще продукт XIX века. В то же время, всё наследие древних дошедшее до нас в виде легенд, говорит как раз о революционных скачках выводивших человечество на принципиально новые рубежи. Причем скачки неизменно сопровождались практически полным вымиранием человечества и переходу в «новую реальность» лишь избранных индивидов, заслуживших своей предыдущей жизнью милость богов. А мы уже неоднократно подчеркивали, что никакая легенда просто так не возникала, тем более что таковые наличествуют у всех народов земли, чей фольклор хоть более-менее изучен.

Именно таким подходом руководствовался современник Ламарка Жорж Кювье, зоолог и палеонтолог, обобщивший свои идеи в книге «Les Revolutions de la surface du Globe» («О переворотах на поверхности земного шара»).[306] В ней он показал, что плавное развитие жизни на Земле много раз прерывалось быстрыми изменениями катастрофического характера, после которых природная картина менялась до неузнаваемости. «Когда путешественник проходит по плодоносным равнинам, где тихие воды в своем постоянном течении питают богатую растительность, где покой земли с многочисленным населением, с цветущими селениями, богатыми городами, величественными зданиями, если и нарушался, то лишь опустошениями войны или волей облеченных властью людей, — ему не приходит в голову, чтобы у природы могли быть свои внутренние войны и чтобы поверхность земного шара подвергалась переворотам и катастрофам. Но направление его мыслей меняется, лишь только он начинает раскапывать эту землю, ныне такую мирную, или когда он подымается на холмы, окаймляющие равнину; новые представления как бы развертываются вместе с его кругозором; а когда он достигает более высокой горной цепи, подножие которой прикрывают эти холмы, или когда, следуя руслу потоков». Затем он распространяет свои выводы и на неживую природу. И действительно, разве первое событие — Большой Взрыв — могло быть плавным? Да оно произошло за самое минимальное время которым мы вообще можем оперировать. И неужели жизнь возникла «плавно»? Неужели можно быть «частично живым»? Жизнь — или есть, или нет. Возникновение жизни — скачок не меньший чем Большой Взрыв. Вещества смешивались или реагировали в разных пропорциях, но всё равно химия оставалось химией, наукой о веществах и тут возникает генетический код, возникает биология. Одинаковость генокода для всего живого, показывает, что он возник однажды, в одном месте и, по-видимому, очень быстро. Настоящий революционный скачок. Понятно, что жизнь вообще и человек в частности, возникли потому, что были условия, но опять-таки, заметил бы эти условия отстраненный наблюдатель? Напомним, что после появления биологии стало возможным противостоять вселенскому росту энтропии и философский смысл этого явления нам только предстоит понять. Возьмем хотя бы человека. Да, его появление было вызвано эволюцией. Но во-первых оно произошло поразительно быстро (по биологическим меркам—почти мгновенно), а во-вторых, человек так изменил окружающий мир, причем опять-таки в кратчайшие сроки, что безусловно можно говорить о революции.

Вначале, с появлением концепций Ламарка и, особенно, Дарвина, теорию биологических катастроф Кювье отвергли, но как теперь выясняется временно и напрасно. Дело в том, что в XIX веке мы не накопили достаточный фактический материал чтобы делать обобщающие заключения, но сейчас данные собранные палеонтологами, климатологами, астрономами, однозначно доказывают, что процесс развития жизни на земле имел циклический характер, причем одни из отрезков этих циклов можно рассматривать как медленную эволюцию, другие — как быстрые революционные изменения или «катастрофы». Отличие медленных скачков от быстрых состояло в том, что практически полностью исчезали виды господствующие на земле ранее, а вместо них быстро появлялись принципиально новые и гораздо более сложные.

В настоящее время палеонтологам известны т. н. «критические эпохи» в эволюции биосферы, во время которых практически полностью вымирали большие систематические группы растений и животных, до этого спокойно существующие десятки миллионов лет. Известны также эпохи быстрого развития отдельных систематических групп. Вспомним, как в начале палеозойской эры в морях резко уменьшилось количество безскелетных организмов, вместе с тем бурно начали развиваться скелетные, покрытые панцирями. Причины — неясны,[307] но факт остается фактом. В конце палеозоя полностью вымерли большие земноводные и большинство папоротниковых растений, в середине мелового периода быстро появились покрытосеменные растения, а в конце (предположительно из-за столкновения с Землей астероида диаметром около 100 км) — внезапно вымерли гигантские пресмыкающиеся, все эти динозавры-ихтиозавры, вместе с тем бурно начали развиваться млекопитающие. Американский палеонтолог Д. Симпсон приводит «театральные» аналогии: «наиболее загадочное событие в истории Земли — это переход от мезозоя, века рептилий, к кайнозою, века млекопитающих. Впечатление такое, будто во время спектакля, в котором все главные роли выполняли рептилии, и в частности толпы разнообразнейших динозавров, занавес на миг упал и поднявшись снова, открыл те же декорации, но совсем других актеров: ни одного динозавра, другие рептилии на заднем плане в роли статистов, а в главных ролях — млекопитающие, о которых в предшествующих действиях не было и речи».[308]

Можно еще вспомнить Кьеркегора, упоминаемого нами в предисловии ко второй части и констатировать непреложный факт: всё качественно новое появляется именно скачком, через «катастрофу». Это никак не подрывает ни дарвинизм, ни ламаркизм, просто несколько расширяет картину эволюции. И действительно, в катастрофе однозначно выживают более приспособленные (дарвинизм), но если мы всё-таки допустим что мировой процесс не бессмысленная случайность, то еще до катастрофы появляются группы в общем готовые (имеющие значительно более высокую вероятность) её пережить. Для этого есть специальный термин — предадаптация, т. е. появление некоторых свойств ненужных сейчас, но позволяющих проскочить в будущее при резком изменении внешних условий. Вспомним всё тот же библейский пример с Потопом, тем более что Кювье считал именно потопы основными катастрофами происходившими на Земле, например, он объяснял наличие замороженных мамонтов в Сибири тем, что их принесла вода с Индии. Так вот, спасшийся во время потопа Ной, оказался самым приспособленным, так как имел плавсредство — ковчег. Типичное проявление дарвинизма. Но его спасение отнюдь не было «дарвиновской лотереей», он начал готовиться к Потопу за много-много лет до наводнения, т. е. «предадаптировался». Это — типичный ламаркизм. И еще зверей спас — за это ему плюс. И действительно, лучше спасать зверюшек, а не дегенератов и извращенцев третьего поколения.

Не знаю, был ли Кьеркегор знаком с концепцией Кювье или сам догадался, но уже в наши дни, когда третье поколение начало обобщать весь предыдущий опыт, встраивая его в теорию систем, понятие «катастрофа» предстало в гораздо более широком смысле.

Придется начать издалека. В первой части мы показали как возникали науки, оставалась единственная неясность: что возникло раньше — физика или геометрия? Возможно, они возникли одновременно, ведь физика невозможна вне пространства и вне времени, а пространство и время, наверное, невозможны «сами по себе», без материальных объектов, что доказывается отсутствием всех устраивающего определения вакуума. Но в любом случае, приоритет этих двух наук неоспорим и сейчас, в наш век, главный вопрос физики — создание единой теории поля, которая возможно будет иметь именно геометрическую интерпретацию. Резонно предположить, что по мере овладения новыми знаниями и возникновения новых наук геометрия должна была получить «второе дыхание», что в общем-то и произошло — процессы идущие в динамических системах получили свою геометрическую интерпретацию. Посмотрите, например, на изображения различных фракталов — многие из них производят впечатления чего-то совсем нереального, неземного, и вместе с тем описываются простыми алгебраическими соотношениями. Или те же странные аттракторы. Но это еще не всё. Мало кто замечает, но геометрическая интерпретация глубоко вошла как в наш язык, так и в народные обычаи. Известны ведь выражения типа «все прошло гладко», причем известны очень давно. А что такое «прошло гладко»? Это значит, что дело которое вы делаете, прошло без препятствий и скачков. Но так бывает не всегда. Иногда бывают и неудачи после которых уже никто не скажет что «все прошло гладко», в лучшем случае скажут: «хорошо отделался». Вообще «гладкость» как-то бессознательно ассоциируются с чем-то хорошим или качественным, и наоборот, что-то мятое, не говоря про рваное или дырявое автоматически обесценивается в наших глазах. Попробуйте погулять по городу или прийти на работу в дорогом, но мятом костюме. Для большинства это совершенно неприемлемо. И будет ли он выглядеть дорогим? И не будет ли выглядеть смешно его хозяин, хотя функциональность костюма как вещи от помятости никак не пострадает? Или возьмем автомобиль. Допустим, вас слегка ударили в переднее крыло. Крыло немного помялось, что никак не отразилось на характеристиках автомобиля. Тем не менее вы едете на СТО, где вам его рихтуют, грунтуют и перекрашивают. Зачем? Ведь машина и так отлично ездит? А затем, что даже немного «помятый» авто уже выглядит неполноценным, хотя свои функции выполняет абсолютно нормально. И вы думаете здесь «рулят» только психологические ощущения? Нет. Здесь все гораздо глубже. Здесь рулит мироощущение. От автомобилей перейдем к людям. Кто красивее — молодые или старые? А какое главное визуальное изменение происходит с человеком при старости? Правильно: он покрывается морщинами, кожа обвисает, становится «помятой» и складчатой. Иными словами, меняется его поверхность. От гладкой и упругой — к помятой и складчатой. Но мы знаем, что старость — это рост энтропии организма как системы. Наше поколение пытается продлить свою «молодость» как можно дольше, отсюда и главная фишка современной хирургической косметологии — подтяжка кожи, или, говоря геометрически, разглаживание поверхностей. Это, что касается складок. Впрочем, старики тоже бывают по-своему красивыми, но эта красота принципиально иного рода. Красивыми бывают старики, прожившие интересную, информационно-насыщенную жизнь, — ученые, ветераны множества войн и т. п., информация как бы оказывается запечатленной на их лицах, в их взгляде. Причем, как вы сами понимаете, они разглаживаниями и растяжками не занимаются. Они самодостаточны и «информационно наполнены», это им не нужно.

Обратим внимание, что такие складки местности как каньоны, овраги, ущелья, всегда считались местами плохими по энергетике. Многие отмечают, что находиться в них неприятно. В бытовом варианте к помятостям могут быть отнесены углы в комнатах и издревле считалось, что разного рода нечисть типа домовых живет именно по углам. Именно по углам развешивали обереги. Худшим местом были только «разрывы» поверхностей, т. е. дверные проемы, вот почему над косяком вешали или подкову («на счастье») или самый большой оберег. После введения христианства именно в углах комнаты стали развешивать иконы, думаю понятно почему. Впрочем, и обереги сейчас тоже развешивают Вспомним и довольно странный на первый взгляд, но до сих пор практикуемый в некоторых семьях обычай, — ставить детей в угол за не очень крупные шалости. Почему именно в угол? Почему их не закрывают в шкаф или не засовывают под стол? Этого до сих пор никто не объяснил, но мне кажется для того, чтобы ребенок «напитывался» отрицательной энергетикой, в этом, собственно, и состоит наказание. По этой же причине нельзя спать или сидеть в углу.

Показательно, что в последнее время вместе с разглаживанием, пошла мода на искусственно сделанные разрывы в одежде, например разорванные в некоторых местах джинсы или майки, причем разрывы специально обшиваются, чтобы они не расползались дальше. Вспомним также, что вместе с модой на разрывы в одежде началась мода на искусственно сделанные надрезы на теле, причем разрезы наносятся как самостоятельно, так и в специальных салонах. Любой психиатр вам скажет, что если человек начал сам себя резать, то это даже не мазохизм, это уже ближе к некрофилии. А некрофилия — это наиболее концентрированное выражение воли к смерти. Вот как получается: с одной стороны — воля к смерти, с другой — стремление как можно дольше казаться молодым, т. е. страх перед смертью. Амбивалентность. В то же время известна примета, согласно которой нельзя пить с треснутой чашки или смотреть в треснувшее зеркало. С позиций современного естествознания такие приметы — абсурд, ведь физически совершенно без разницы какое зеркало — целое или с малой трещиной. Но не абсурд ли тратить большие деньги на «разглаживание» и одновременно одеваться в «рваные» вещи? Любопытно и то, что в кусок зеркала (например, осколок от разбитого) смотреть приметами не запрещено. Я не знаю какая логика привела к возникновению таких представлений, это в общем не важно, а важно то, что уже в наше время «гладкость», «рваность» и «помятость» получили совершенно неожиданную интерпретацию составляющую солидный кусок теории систем и далеко выходящую за пределы народных примет.

Китайцы говорят что жизнь человека это — «дао», т. е. путь. Некая дорога (одномерное измерение) по которой он идёт преодолевая различные препятствия. Конечно, легко идти по плоской дороге. Еще легче идти под уклон, т. е. вниз, для этого почти не требуются энергозатраты, но такое направление везде имеет негативную интерпретацию, его связывают с деградацией. Говорят «он опустился», «жизнь пошла под откос» и т. п., но с другой стороны, — «он круто пошел вверх», «он переживает бурный карьерный рост». Но почему один переживает рост, а другой скатывается в пропасть? Резонно предположить, что и то, и другое, определяется рядом условий, а рост и падение — всего лишь результат действия этих условий. Причем обратите внимание, особенное восхищение вызывают те, кто вырос «скачком», кто сделал головокружительную карьеру, кто резко повысил свой статус. Одновременно (повторим это еще раз) сейчас самое главное — стабильность. Стабильность — главная идеология современности, все остальное — следствия.

Вот почему сейчас всегда, при любом действии пытаются оценить риск. Вот почему страхование всего что можно застраховать — один из наиболее развитых бизнесов современности. А как пошли в ход обороты вроде «безопасный секс», «безопасный отдых». В общем, одна сплошная безопасность. Одновременно с культом стабильности, политкорректности и тотальной безопасности, мы наблюдаем массовое увлечение легкими формами экстрима, вроде альпинизма, дайвинга, спелеологии, скоростной езды на мотоциклах, акробатических номеров на роликах и велосипедах. Очевидно, что это и есть мягкий внутренний протест против «тотальной безопасности», люди как бы по-мелкому пытаются «нарваться на катастрофу». И нарываются. Плохо только то, что такие порывы совершенно бессмысленны, поэтому «общество» их не запрещает.

Но вспомним и другое выражение: «кто не рискует, тот не пьёт шампанского». Т. е. признается, что для того чтобы быстро чего-то достичь, нужно рискнуть. Известна и еще одна вещь: самые быстрые деньги и карьеры делались в моменты нестабильности, правда и риск был максимальный. Можно сколько угодно восхищаться состояниями наших новых буржуа сделанными буквально за несколько лет, но нужно иметь ввиду, что в среднем только один из нескольких десятков вышел живым из «периода первоначального накопления капитала» и теперь может спокойно умножать свое богатство. Но что такое нестабильность в работе системы? Это момент, когда важнейшие параметры её функционирования претерпевают быстрые иногда скачкообразные изменения. Вот почему прогнозирование таких скачков стало важной задачей современной науки, ибо на скачках можно много заработать, но можно и очень много потерять. Вот, к примеру, вы торгуете зерном. Из него, как известно, хлеб делают. Основной продукт питания. Имеете свои 10–15 % прибыли. И вдруг происходит нечто, в результате чего зерна оказывается в несколько раз меньше чем нужно для полноценного прокорма населения. Понятное дело, цены пойдут вверх, причем резко. Ваши прибыли могут увеличиться в десятки раз. Но может произойти так, что голодная толпа ворвется на ваши зернохранилища, убьет вас и всех кто будет рядом с вами, после чего совершенно бесплатно растащит ваше зерно. Т. е. как мы видим, ситуация обоюдоострая и в общем нестабильная.

Успехи в деле прогнозирования «рисков» объяснялись прогрессом нелинейной динамики, теории динамического хаоса, а также статистики полученной в результате изучения реальных катастроф — аварий на предприятиях, кораблекрушений, гибели самолетов. Здесь опять ничего бы не получилось без компьютеров, ибо только они могли обработать большой массив данных и выявить цепи закономерностей приводящих к катастрофе. Выяснилась одна очень интересная вещь: самые разные по внешнему проявлению катастрофы, реализуются по определенным универсальным сценариям возникновения хаоса из упорядоченного состояния и, что самое важное, представляют из себя процессы с ограниченной предсказуемостью, т. е. катастрофу далеко не всегда возможно предсказать, даже «зная всё». Или вообще невозможно. Мы приводили пример Ленина, говорившего, что за неделю до февральской революции никто не знал что она произойдет, сюда же можно отнести землетрясения, которые до сих пор не научились предсказывать. Затем выяснилось, что не только биологические, но и финансовые, и социальные катастрофы, также возникают по аналогичным сценариям. Вот летит самолет или американский Шаттл и вдруг разваливается на куски. В доли секунды. Вот плывет корабль и вдруг моментально переворачивается. Так же за считанные секунды могут происходить обвалы зданий, разрушение мостов, разрывы ядерных реакторов. Буквально за пару часов могут обвалиться мировые финансовые рынки, множество людей из богатых стать нищими, а в считанные дни может круто измениться жизнь государства, т. е. произойти социальная катастрофа. Иногда одна катастрофа может порождать другую. Катастрофа, таким образом, это некий предельный случай бифуркации, когда при малом изменении параметров или вообще одного параметра, система меняется кардинально. Ее так и называют «жесткая бифуркация».

Все системные процессы имеют свою геометрическую интерпретацию и такие примеры (фракталы, аттракторы, бифуркации) мы приводили. Даже картинки рисовали. Катастрофы здесь — не исключение. И если мы начали с того что привели примеры положительного восприятия сознанием арийца таких понятий как «гладкий» и «ровный», а также китайский пример уподобления жизни человека перемещению по некоему пути в пространстве-времени, то можно догадаться, что в моменты резкого роста разупорядоченности, параметры определяющие стабильность его «движения» резко изменяются и на плоскости по которой он «идет» образуются «складки» и «помятости».

Началось вроде бы с несущественных мелочей. Как обычно. В 1954 году, когда в СССР была испытана водородная бомба, а первые американские бейби-бумеры которые в наше время двинут индустрию разглаживаний, только-только вступали в пубертатный период и были совершенно «гладкими», математик Хасслер Уитни (тоже американский) опубликовал небольшую брошюру с вполне обычным названием «Об отображении плоскости на плоскость».[309] Мы её, понятное дело, пересказывать не будем, тем более что она чисто математическая и требует наличия пространственного мышления, но вкратце её суть в следующем. Нас окружают поверхности кажущиеся нам гладкими. Почему? Да потому что всё что мы видим — лишь отображение поверхностей ограничивающих предмет на сетчатку нашего глаза. Мы как бы видим не сам предмет, а его проекцию, а она плоская, т. е. гладкая. Отображения таких гладких поверхностей на плоскость мы встречаем везде, а сами эти поверхности ограничены контурами. Собственно, рисование картин — это тоже отображение трехмерных поверхностей на плоскость, в отличие, скажем, от скульптуры воспроизводящей предмет в трехмерном виде. Известно, что мужчины первым взглядом оценивают женщину именно по «контурам» ограничивающим ее «поверхности», на этом, кстати, построены многие стриптиз—шоу, где на женщину в темноте (чтоб ничего постороннего не было видно!) направляется сильный, но узконаправленный свет, именно для того чтоб выделять не выпуклые поверхности, а контура выпуклых поверхностей. О самих мужчинах можно сказать, что им свойственно не только рассматривать и возбуждаться на «контуры» женщин. Для некоторых, изменение своих собственных контуров становится идеей фикс и делом чуть ли не всей жизни, мы говорим о так называемых культуристах или бодибилдерах, этих анаболических бройлеров-андроидов современности. В теории гладких изображений так и говорится, что «видимые контуры тел — это проекции ограничивающих тела поверхностей на сетчатку глаза». Вот они и корректируют свои «видимые контуры». Впрочем, этим ещё и греки занимались, правда, стандарты «контуров» были другие.

Можно привести пример попроще. Возьмите лист бумаги, без дырок и разрывов. Он — гладкий. Вы можете его аккуратно свернуть в трубочку, от этого его гладкость не пострадает. Но может случиться так, что от неаккуратного обращения лист помнется. Он уже не будет казаться нам гладким, на нем возникнут «помятости» или, как говорят математики, «особенности».

Так вот, Уитни заметил, а несколько позже и доказал (это было исключительно сложно!), что проекции на плоскость всех типов помятостей, при условии что целостность листа не нарушена (т. е. на нем нет разрывов и дырок), могут быть сведены к двум типам, названными «складкой» (fold) и «сборкой»(cusp). Более того, «складка» и «сборка» два наиболее устойчивых типа «помятостей». Могут быть и другие типы, но они легко нарушаются при незначительных шевелениях поверхности или направлениях проектирования на плоскость.

Мы уже говорили о том, как еще на заре своего существования арийцы понимали — всё имеет отношения ко всему. Возникшая позже арийская наука, как самостоятельная отрасль, отразила в себе эту модель мышления. Ученые считали и считают, что наш мир управляется неким конечным числом параметров, конечным числом законов, которые мы можем открыть, после чего будем знать о мире «всё». Эти параметры непрерывно меняются, но сам характер изменений может быть разным. Когда говорят что «всё идет гладко», имеют ввиду что параметры по которым оценивается «гладкость» меняются непрерывно, без скачков. Есть и другое выражение: «умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Но что такое гора? Это тоже «помятость», т. е. особенность. В предыдущей главе мы говорили про бифуркации, когда незначительные изначальные изменения параметра, например, траектории движения, могут через небольшое время привести к принципиально разным исходам. Но это т. н. «мягкие бифуркации». Гораздо интереснее в практическом плане именно катастрофы. Катастрофа — это внезапный ответ системы на ничтожное изменение окружающих условий. Вроде бы всё спокойно и все довольны, а тут раз — и получите социальный взрыв или революцию. Или стоит себе сооружение, например, московский аквапарк «Трансвааль». Он новый и кажется что простоит вечно. Внешне он производит впечатление абсолютной прочности. А потом вроде бы без всяких причин падает. В несколько секунд. Вот это пример типичной катастрофы. Есть и «восточный» пример — знаменитая поговорка про соломинку ломающую хребет верблюду, т. е. незначительное воздействие могущее вызвать фатальные последствия. Интересно, что как и в случае с фракталами и аттракторами, теория катастроф была создана французом, причем опять-таки совсем недавно.

В 1972 году Рене Том обобщил все выводы Уитни и выпустил эпохальную монографию «Structural Stability and Morphogenesis» («Структурная стабильность и морфогенезис»).[310] Он рассуждал примерно так: поскольку гладкие изображения встречаются везде, то везде должны встречаться и их особенности. Вот эти особенности и нужно использовать для изучения самых разнообразных явлений естествознания. Книга Тома была издана большим тиражом — случай невиданный со времен появления кибернетики, собственно, она и «перебила» по популярности книгу Винера. Теория катастроф — это теория скачкообразных изменений возникающих в виде неожиданного ответа системы на плавное изменение внешних условий, когда накопление мелких незначительных воздействий в конце концов вызывает лавинообразный срыв. Она дает универсальный метод исследования всех скачкообразных переходов и внезапных качественных изменений.[311]

Том выделил семь типов катастроф (опять-таки «магическое» число семь) некоторым даже дал поэтические названия: типа «ласточкин хвост», «бабочка», но нас интересует только один тип — «сборка». Она наиболее распространена и наиболее устойчива. Итак, рассмотрим конкретные примеры. Начнем с одного, отдельно взятого человека, с дискретного случая.

Е. Зееман в своей статье: «Теория катастроф: ответ Тому»[312] приводит любопытный пример, иллюстрирующий реальную катастрофу в которую может попасть интеллектуал, да и просто талантливый человек, когда параметры характеризующие его творчество растут несогласованно.

Итак, посмотрим на рисунок. В нижней части изобразим плоскость, с начала координат которой будем откладывать два параметра характеризующие человека реально желающего чего-то достичь: по одной оси — талант, по другой — увлеченность. В общем случае, параметров может быть сколько угодно, но тогда поверхность получается n-мерной, а её трудно изобразить, вот почему мы для простоты будем сводить все к двум исходным параметром и результирующему третьему. Плоскость также имеет свой смысл — ей можно уподобить только что родившегося человека, который ничего не знает и ничего не умеет. Кстати, таких часто сравнивают с белыми листами, на которые можно записывать всё что угодно. Но по мере взросления талант и увлеченность будут давать результат — достижения. Вот этот самый результат мы будем откладывать вверх. Мы говорили, что арийцы в массе своей явно талантливы, вот только эти таланты почти всегда используются совершенно бессмысленно, что типично для неотрегулированных высокоэнтропийных систем. С другой стороны, вряд ли кто-то будет спорить, что за XIX–XX века мы продвинулись в научных областях гораздо больше, чем за все предыдущие столетия. Что, люди резко поумнели? Нет. Просто более доступным стало образование, больше людей могло реализовать свои способности. И цивилизация рванула вверх сумасшедшим темпом. Начиная с момента появления железных дорог, жизнь меняется буквально на глазах. Но как реализовывает себя обычный арийский талант? А реализовывает он себя по траектории «B». Т. е. его талант гармонично сочетается с увлеченностью, в результате чего он постепенно («гладко») растет и занимает ту или иную позицию в «области равновесия». Он — хороший профессионал.

Можно привести и более «слабый» пример. Допустим, талант человека невелик. Он не фанатик, не одержимый, но ответственный. У него есть воля и чувство долга. Он добросовестно работает над вопросом который ему может быть и неинтересен. Его достижения, тем не менее, растут вместе с техникой, с приобретенным опытом. Так, к сорока годам он становится приличным специалистом, знатоком своего дела, но не более. Т. е. тем же самым «крепким профессионалом», другое дело, что времени на это у него уходит больше чем у обычного таланта. Такие профессионалы часто встречаются среди бывших школьных отличников, причем не тех что взяли золотую медаль талантом, но тех, что взяли её усидчивостью, а здесь уже многое зависит от родителей. Ведь школьная программа сделана так, что учиться на отлично может человек со средними способностями, пусть даже ему будет очень тяжело. А вот про технические университеты, такого не скажешь, здесь уже часто нужно соображать. Хотя те кто соображает, те, кто понял предмет изучения, могут, что называется, учиться «левым мизинцем», т. е. без всякого напряжения. Это — настоящие таланты, кандидаты в гении. Таким образом, тактика «обычного» отличника — тактика мелких побед. В школе он каждый день зарабатывает свои пятерки и в конце учёбы получает главный приз — золотой аттестат и золотую медаль. Потом, по жизни, его рост идет медленно, но уверенно.

Вполне очевидно и то, что если индивид неталантливый и неувлеченный, то и явного результата не будет. Высота поверхности его достижений будет невысокой, но если индивид биологически нормальный, то он вполне гармонично интегрируется в социум и будет заниматься деятельностью не требующей ни высокого таланта, ни увлеченности.

Другой предельный случай — сумма высокого таланта и высокой увлеченности. Это прямой путь в гении. Тоже не гарантия, но условие. Необходимое, но недостаточное. Т. е. гением человек станет необязательно, но больших результатов может достичь непременно.

Все вышерассмотренные варианты — стабильные. Однако если он увлечен, то возможны гораздо более интересные явления. Вспомним, что еще Ломброзо установил четкую связь между гениальностью и бессознательным состоянием человека, проще говоря, между гениальностью и психической ненормальностью. Из его концепции следует, что переход в гении сопровождается нарушениями функционирования мозга, что выражается, в мягко говоря, странных поступках этих самых гениев. Нет, он сам признает что среди гениев есть и нормальные, но всё же это исключение, а не правило. Свою книгу он назвал «Гениальность и Помешательство». Но что такое гениальность? Гениальность — это высочайшая упорядоченность мышления в определенном классе вопросов. Гениальность — это порядок. А помешательство — хаос. На нашем рисунке, область хаоса, область неопределенности, — полукубическая парабола являющаяся проекцией «сборки». Она на нижней плоскости закрашена точками. И если гений попадает в нее по пути «B», т. е. мимо бифуркации, он — идеальный гений. Если его путь все же лежит через «хаос», то степень его ненормальности определяется тем, насколько его траектория ближе от траектории «A» к траектории «B». Но сколько было нормальных гениев? Ломброзо называет всего пять (!) человек.[313] Остальные — через «хаос». Так что может быть первый путь идеален, но реален как раз второй. И с этим остается только считаться.

Уменьшение энтропии — действие, которое мы отнесли к «функции Бога». Можно выпить, при условии, что ты всегда знаешь что можешь совершенно спокойно больше никогда в жизни этого не делать. Можно покурить травки, иногда, если это нужно для дела, при этом не впадая в зависимость, ибо зависимость — это слабость, а слабость имеет следствием бесконтрольное повышение энтропии. Подобные рассуждения можно провести для любого нашего действия. «Если воля и чувство автономии хорошо развиты, то он может расслабиться и оставить место для прихоти, спонтанности, выражения аффекта и т. д. Иными словами, хорошо владеющий собой человек может позволить себе расслабиться, не ожидая ужасных последствий. Кроме того, у обычного человека воля функционирует гладко, без сбоев и не требует постоянного сознательного контроля и особого напряжения, а детское упрямство развивается у взрослого в возможность делать с собой то, что он сочтет нужным». Так писал Давид Шапиро в своей книге «Невротические Стили».[314] Правда, он не сказал, какой процент составляют подобные «обычные люди». Одновременно отметим, что регулирование собственной внутренней энтропии, это все-таки не цель, а средство к достижению цели. Святые тоже ее регулируют, но вряд ли их можно назвать совершенными и тем более мало кто хотел бы на них походить. Состояние низкоэнтропийных святых — полное энтропийное равновесие, «тепловая смерть», остановка в развитии. Поэтому Шапиро предупреждает об опасности подмены цели средством (т. е. избыточным внутренним регулированием).

«Компульсивный человек живет в состоянии постоянного волевого напряжения. /…/ Обычно воля означает выбор и целенаправленность действия; у компульсивного человека она принимает форму сознательного контроля каждого действия, становится постоянно давящим и направляющим надсмотрщиком, пытающимся, как это ни странно звучит, управлять даже желаниями и эмоциями человека. Такие люди «усилием воли» заставляют себя мстить. Каждое действие, каждое движение перегружено сознательным решением. Они до того упрямы, что не только не позволяют другим вмешиваться в выбранный план действий, но не позволяют вмешиваться и себе. Воля, обычно направленная на удовлетворение желаний человека, у них исказилась до того, что стала доминировать над желаниями и даже ими управлять. В данном случае импульс не инициирует первую стадию волевого решения, а становится его врагом. Для этих людей импульс или желание являются всего лишь искушением, способным испортить их решимость, прерывающим их деятельность, вмешивающимся в то, что они «должны» хотеть делать, или угрожающим».

Именно по этим схемам сходят с ума на религиозной почве или скатываются в фанатическое обожествление какого-нибудь социального проекта, т. е. появляются политические экстремисты. И первые и вторые — ненормальны, у них «обряд» подменил суть. Хотя в науке и в исследовательской деятельности вообще, такой «оголтелый» подход часто позволяет докопаться до еще никому не известных явлений, радикально изменив представления человечества, но после этого сами ученые часто впадают в утопию, переоценивая значение собственных открытий. Многие самые выдающиеся умы обладали совершенно несносным характером. Ломброзо специально констатировал болезненную уязвимость гениев. А причина все та же — высокая внутренняя самоорганизация не допускающая постороннего вмешательства.

Итак, достижения у индивида совмещающего высокий талант с высокой увлеченностью в какой-то момент могут скачкообразно пойти вверх. «Обычный» ученый, на которого никто и внимания не обращал, вдруг может открыть «всё», мы про это уже говорили когда приводили пример людей могущих вдруг качественно измениться. Отсюда идет и догадка Вейнингера, про гениев «знающих всё, не изучив ничего». И действительно, разве кто-то может дать рецепт гениальности, инструкцию попадания в гении? Не может и не даст, потому что это путь который индивид должен проделать самостоятельно, путь в результате которого он окажется способным знать, а точнее — понимать «всё». Этот путь не определен. Так количество скачком перейдет в качество (на рисунке скачок M-N). Пример — двадцатипятилетний Исаак Ньютон, открывший за год «всю» механику — три закона движения и закон всемирного тяготения, а потом опять ушедший в тень. Мы говорили, что фундаментальные открытия часто делаются в молодом возрасте, когда сила максимальна, а интеллект уже достаточно силен. Очевидно, скачок тоже требует энергии и эта энергия у молодых есть.

Но возможна и оборотная сторона явления, собственно она и есть настоящая катастрофа. Рост увлеченности не сопровождается ростом техники, или более простым языком, желания и амбиции не подкреплены знаниями. Индивид идет по пути «A» и входит в область бифуркации. От него требуется скачок в организации, но этого не происходит. Достижения которые могли наличествовать, вдруг резко падают, а дальнейший рост амбиций, при полной невозможности обеспечить их талантом, приводит индивида в область, которую Зееман обозначил термином «маньяки». Нет, не факт что такие амбициозные неудачливые таланты пойдут резать маленьких детей или насиловать женщин, но то что такой откат самым нежелательным образом скажется на их состоянии, не вызывает сомнений. Типовые примеры — все эти «супер-мега-поп звезды» точнее те из них, которые изначально талантливы. Вся информационная шумиха создаваемая продюсерами с целью их раскрутки, разжигает у них амбиции, они много работают, но талант их растет медленно, а то и не растет вообще, современные расклады этому никак не способствуют. Продюсеру нужно вынуть максимум денег за минимум времени, а талант требует совсем другого. Он требует развития. Да, если человек очень талантливый, он и в таком режиме многого добьется, но покажите мне, кто из этих унисекс мальчиков и девочек, пробившихся в шоу-бизнес через постели богатых дядь или деньги богатых пап, очень талантлив? Кто демонстрирует проблески гениальности в свои 18–19 лет? Вот они и превращаются в нетерпимых зарвавшихся капризных мразей, в которых ничего нет кроме непомерных «понтов». Часто они подсаживаются на алкоголь и наркотики, благо деньги есть, т. е. откат в «маньяки» идет полным ходом.

Карикатурный пример — сумасшедшие ученые из американских фильмов. Когда-то по молодости они были талантливы, даже демонстрировали проблески гениальности, но затем их амбиции скакнули в заоблачные высоты, а степень таланта такому скачку никак не соответствовала. Они резко рванули в «гору», но поскользнулись и упали вниз, в маньяки, на этот раз без кавычек. Вот они и решают отомстить всему миру, создав вирус от которого нет защиты, термоядерную бомбу или робота-убийцу. Это им не удается, «цивилизованный мир» как обычно спасает типовой американский жлоб-redneck с огромной квадратной челюстью, с детства разработанной жеванием жвачки, после чего совершает половой акт с первой подвернувшейся девицей прямо на месте расправы с «маньяком».

Для наглядности и полноты ощущений, можете представить себя на этой поверхности. Допустим вы такой маленький-маленький, а поверхность большая. Вы можете избрать путь по кривой «B» и медленно и верно ползти вверх. Без скачков. Рано или поздно, если будете очень стараться, доползете. Возьмете, так сказать, «горбом». Если чувствуете в себе силу, можете избрать путь «A», т. е. дойти до некоторого уровня, а потом совершить скачок ввысь. Но если вам это не удастся, вы окажетесь внутри складки, вы будете пытаться ползти вверх, но неизбежно будете скатываться вниз, у вас будет желание, но не будет возможности. И если при этом у вас еще и не будет силы, то вы неизбежно деградируете, найдя успокоение в стакане с водкой или шприце с наркотой. Катастрофа отбросит вас, в принципе талантливого человека, к самому примитивному образу существования. Есть ли выход из ситуации? Есть. Нужно просто соразмерить талант и увлеченность. Нужно ставить перед собой реальные задачи и решать их. Нужно выбрать оптимальную стратегию. Малая победа — тоже победа. И риск скатиться — минимальный. А скачки оставьте гениям и авантюристам.

Как это сделать — иллюстрирует нижняя плоскость, то самое «изображение Уитни». Катастрофы и неопределенности нужно стремиться обходить, но при этом быть к ним готовым.

Может быть и есть вещи принципиально нам недоступные, но они никак не влияют на нашу жизнь и могут быть всего лишь предметом псевдофилософских диспутов. Такой подход позволил решить нам множество проблем без привлечения высших сил и может быть признан наиболее оптимальным из всех что имеются, но при этом главной проблемы мы не решили — мы не обеспечили гарантированное доминирующее будущее для своей расы, которая плавно деградирует и вымирает, причем заметьте, без всяких катастроф. Опять-таки, почему деградирует? А потому что на системном, т. е. общерасовом уровне, таланта у расы хватает, а вот увлеченность падает от поколения к поколению, ибо она связана с силой. Талант или гений может быть и слабаком, но вот увлеченность нуждается в энергетическом обеспечении, в силе, в воле, а её-то как раз и не достает. Известны примеры, когда те самые таланты, что легко учатся на отлично «левым мизинцем», по жизни уступают гораздо менее талантливым соученикам, но обладающим волей, стремлением к организации. Они, потенциальный цвет нации, оказываются ненужными современной системе, превращаясь в жестких нонконформистов.

Вы ни в коем случае не подумайте, что лица обладающие реальной властью всего этого не знают. Нет, понятно, что этого не знают или могут не знать президенты или премьеры. Этого вполне могут не знать те уроды и клоуны, которых вам ежедневно показывают по телевизору как «известных экономистов», «рыночников», «кризис-менеджеров» и «крупных биржевых аналитиков». Эти — только щеки раздувать умеют. Запомните: настоящих экономистов, тех что планируют глобальную экономику, по телевизору не показывают, а их имена известны узкому кругу профессионалов. И когда человек оканчивает якобы престижный (!) экономический университет и спокойно заявляет, что он вообще ничего не знает ни про бифуркации, ни про особенности, ни про катастрофы, мне вспоминаются слова одного старого еврея, который сказал, что настоящим экономистом можно стать только в США и Англии, там готовят действительных знатоков дела, а во всех остальных странах — только их подмастерьев. Только в США создается всемирная экономическая стратегия, остальные страны могут лишь встраивать свои экономики в эту стратегию с разной степенью успеха.

Конечно, он был прав. Настоящие экономисты про все эти математические новшества знают и их главным заданием является предотвращение скатывания экономик в «катастрофу», для чего уже давно разработан целый ряд стратегий. Мне попадались статьи американских экономистов где аппарат нелинейной динамики и теории систем использовался по полной программе. Причем не только для катастроф, но и для обычных (мягких) бифуркаций. Понятно, что без кризисов обойтись нельзя, но можно направить каждый из параметров к своей точки экстремума в разный период времени, что предотвратит полноценную катастрофу. Сегодня бензиновый кризис, через месяц — зерновой, еще через три — газовый, еще через полгода — кризис ценных бумаг и т. п. Так можно отработать модель действия при разных состояниях рынка, например при цене на нефть 40 долл. за баррель и при цене 140 долл. за баррель. Вот почему экономисты превратились в главных жрецов современного Мирового Порядка, далеко опередив занимающих второе место юристов. Современная религия — это экономика, юристы же просто призваны придавать всему происходящему характер абсолютного закона. Обвалите экономику, создайте финансовый коллапс, и вся свора юристов отправится попрошайничать на улицу. Впрочем, в катастрофы обычно никто никому не подает. Но не думайте что у экономистов «всё схвачено». Краевых, т. е. ограничивающих условий с каждым днём становится всё больше и больше, а удерживать их под контролем — всё тяжелее. Условия, в общем-то, играют против экономистов и локальные катастрофы становятся неизбежными, вспомним мировой финансовый кризис 1998-го года, хотя он был прогнозируемым, его ожидали. Катастрофа тем и примечательна что может возникнуть из-за незначительного параметра на который и внимания никто не обращал.

Рене Том, а он был не только первоклассным математиком, но философом, в своей книге дает довольно мрачную оценку перспектив рисуемых его теорией. «В философском, метафизическом плане, теория катастроф не может принести ответа на великие проблемы волнующие человека. Но она поощряет диалектическое, гераклитовское видение Вселенной, видение мира как театра непрерывной борьбы между «логосами», между архетипами. Теория катастроф приводит нас к глубоко политеистическому взгляду: во всем следует различать руку Богов. И здесь, быть может, теория катастроф найдет неизбежные пределы своей практической применимости. Она разделит, быть может, участь психоанализа. Нет сомнения, что основные психологические открытия Фрейда верны. И всё же знание фактов принесло мало практической пользы. Как герой Илиады не мог противостоять воле бога, скажем Посейдона, не опираясь на мощь другого божества, скажем, Афины, так и мы не сможем ограничить действие архетипа, противопоставляя ему тип архетипа-антагониста в борьбе с неопределенным исходом. Те самые причины, которые нам позволяют располагать нашими возможностями действовать в одних случаях, осуждают нас на бессилие в других. Быть может удастся доказать неизбежность некоторых катастроф, например болезни или смерти. Познание не обязательно будет обещанием успеха или выживания: оно может вести также к уверенности в нашем поражении, в нашем конце».

Конечно, власть предержащие будут заинтересованы чтобы никакие катастрофы в принципе не происходили, собственно, в этом заинтересованы не только они. В то же время, качественный скачок белого человечества по-видимому без катастрофы не обойдется, что легко доказывается огромным количеством избыточного элемента и ростом внутренней энтропии расы. Мы говорили, что в случае одного человека скачок может быть успешно преодолен через сумму достаточной силы (увлеченность) и достаточного таланта (организация). Ту же самую модель можно перенести и на уровень всей расы, а ее правильность доказывается тем, что люди именно так поднялись над животными, причем организация имела явный приоритет, ибо человек и сейчас слабее очень многих животных. Так что брали именно организацией, и уже говорилось, что эта организация была очень функциональной, так как не терпела избыточного и высокоэнтропийного элемента. Конечно, первобытное арийское человечество по численности уступало нынешнему в сотни раз и жило отнюдь не миллионными городами, где никому ни до кого нет дела и где все друг другу чужие. Ему было легче выдерживать организацию, так как все имели одну цель. Сейчас, когда белых несколько сот миллионов, вероятность появления у них единой цели, причем такой, что не противоречила бы интересам расы, представляется мизерной, хотя теоретически возможной. Но это не повод для особых волнений. На переходе от примата к человеку всё было куда «стрёмнее», и ничего, преодолели. Но не все. Далеко-далеко не всё. Вот почему мы изучаем опыт более примитивных неарийских племен, таким образом мы как бы заглядываем в свое далекое прошлое. Позволительно задать вопрос: неужели нам не хватает арийского опыта? Опыта-то хватает, но наблюдение за неарийскими сообществами позволяет изучить методы, позволяющие им существовать и увеличивать свою силу, т. е. вещь, которую арийцы стремительно утрачивают. Неарийские общества более устойчивы и к тому же все познается в сравнении. Конечно, ничего оригинального в цветных нет, всё подчиняется обычным биологическими или, в более общем случае, системным законам, но наблюдение за ними сродни опыту, позволяющему оценить еще и эффективность той или иной системы, а значит увидеть собственные слабости и изъяны. В сравнении это увидеть гораздо легче.

Такой подход типичен для умственного слоя третьего поколения, ведь в нём идет даже не переоценка ценностей (наивный Ницше мог себе позволить такую роскошь, мы — уже нет), а их обесценивание. Нет, можно конечно ходить в церковь если это помогает сбалансировать ваше внутреннее состояние, но нужно отдавать себе отчет, что религия, как инструмент силы государства и повышения качества расы, уже не работает. Впрочем, её роль как «опиума позволяющего забыть боль», тоже снижается, народ разбегается по сектам, религии разупорядочиваются. Также, полностью обесценилось понятие государства, это очень хорошо показал молниеносный захват Европы Гитлером и мирный бескровный распад Советского Союза. Сейчас на наших глазах вырастают новые монстры — транснациональные корпорации, порождения «Второго Карфагена» — англо-американского Мирового Порядка. Они, по сути, должны будут прийти на смену государствам в традиционном понимании, соединив западный индивидуализм, еврейский мессианизм, азиатский коллективизм, и объединив людей с максимальным количеством денег вне зависимости от их расовой и религиозной принадлежности. Такая себе бессмысленная абсолютно надежная кибернетическая машина работающая на самоподдержку и самопожирание. На адаптацию сознания к этом будущему раскладу сейчас направлена вся официальная пропаганда по всем каналам и во всех передачах — от мультфильмов и музыкальных шоу, до «научных» и «развивающих» программ. Всё было бы нормально, вот только количество и качество арийской расы непрерывно снижается. Резонно предположить, что манипуляция направлена совсем не на нужные индивиду цели, что информация сваливающаяся на индивида, это не информация, а бесполезный информационный шум, проверяющий индивида на способность не реагировать на него. И наша цель сделать так, чтобы умственно и биологически здоровый ариец научился принимать правильные для себя решения, несмотря на любой уровень шума, а шум этот будет усиливаться еще какое-то время. Для начала нужно усвоить или, если невозможно усвоить, то написать на листе бумаги, а еще лучше маркером на экране телевизора, куда ежедневно впяливают свои взгляды сотни миллионов «зрителей», что мир устроен совсем не так как пытается вам втереть Американский Манипулятор. А он непрерывно подводит вас к мысли, что свобода существует только между злом и злом, что выбирать приходиться только из двух зол и что самое умное что можно сделать — «правильно» выбрать между многими плохими вариантами. Государства превратились не в оплот качества и эволюционного роста, а в гарант от резких скачков, в гарант максимальной стабильности. Вот почему всё что вам подается в качестве информации с официальных и не очень официальных масс-медиа, является либо абсолютной ложью, либо просто избыточным потоком. Относительно ценностей можно с уверенностью сказать, что в финале третьего поколения наступит момент, когда они все обесценятся, вне зависимости от того, были они реальными или эфемерными. Потом, если кто-то из белых останется, ценности возникнут вновь, причем все будут реальными, так как новое поколение не будет иметь никакой избыточности.

Современное общество представляет из себя открытую неравновесную систему, а главным в исследовании таких систем является принцип возрастания энтропии за счет процессов идущих внутри этого общества. Что это за процессы хорошо известно: рост числа избыточного дегенеративного элемента, рост числа инородных групп, чье мировоззрение расходится с мировоззрением государствообразующей нации и углубление интеллектуально- биологического разрыва между различным группами одной нации-расы. Насколько эта тема важна, свидетельствует факт присуждения Нобелевской премии 1977 года русскому физику Илье Пригожину, развившему, в свою очередь, теорию фон Берталанфи, связавшему биологию, социологию и термодинамику. Такие открытые системы получили название диссипативных, в них энергия упорядоченного движения переходит в тепло, т. е. в неупорядоченный хаос.

Возьмем все ту же группу из десяти человек, которую мы в течении всего изложения используем в качестве живого примера. Пусть эта группа характеризуется стационарностью (все её участники психически и физически здоровы) и изотропностью (все принадлежат к одной нации и имеют схожее мировоззрение). Группа занимает некоторый замкнутый объем V, достаточный для того чтобы развиваться не особо мешая друг другу, но такой, что позволяет говорить о плотности связей при которых у системы проявляются свои специфические свойства. В момент времени t, наша замкнутая система открывается, в объем запускается два принципиально отличных индивида, ни расово, ни интеллектуально, ни психологически не совместимые с нашей группой. Пусть это будут два мулата-наркомана с сексуальными девиациями. Ясно, что если им будет дана элементарная свобода, то начнутся конфликты, а уровень хаоса (энтропия) нашей системы резко повысится. В теории доказывается, что энтропия будет повышаться не бесконечно, а до определенного уровня. Т. е. в нашей группе состоящей уже из 12 человек установится новый тип отношений, но уровень её организации будет несравненно ниже чем был, и вообще будет определяться степенью отличия её участников. Доказано также, что в таких системах в будущем возможно даже некоторое понижение энтропии, вследствие усиления взаимной адаптации участников.

Способ вновь стабилизировать систему всего лишь один единственный и так же указывается в теоретических выводах. Интуитивно догадаться до него нетрудно — нужно вывести энтропию наружу, из системы. В нашем, очень простом случае, эффективны будут меры абсолютной защиты, конкретнее — избавление от мулатов-наркоманов любым энергетически выгодным способом, но в сложном реальном обществе населенном десятками и сотнями миллионов человек, такой абсолютной и одномоментной эффективности достичь будет трудно, нужна будет очень большая энергия или высочайшая организация биологически качественного большинства. Можно вести речь только об организации растянутого во времени, но непрерывного способа вывода энтропии наружу, чтобы поначалу хотя бы уравновесить её рост в самой системе. Берталанфи показал, что такое уравновешивание роста приведет к состоянию текущего равновесия, а оно близко к равновесному состоянию вообще, а производство энтропии будет минимально возможным, это доказывает теорема Пригожина. Это — вполне приемлемый вариант, его можно взять за основу. А если впустить еще двоих цветных? А если они подсадят на наркотики двоих белых из нашей первоначальной группы, т. е. белые элементы вдруг сработают ненадежно? Понятно, что энтропия опять пойдет вверх стабилизировавшись на более высоком уровне, что, несмотря на вновь возникшую стабильность обеспеченную достатком ресурсов, в любом случае будет означать понижение устойчивости. Здесь уже всё будет зависеть от действий оставшихся нормальными восьми человек, от степени их таланта и организации, от способности не просто сбивать рост энтропии, но от способности ее резко «вынести». Как? Создав «катастрофу», т. е. условия, в которых существование шести нестабильных элементов окажется невозможным. Это тоже очень интересный аспект теории систем.

Говоря об энтропии, мы все время рассматривали случаи ее постепенного или резкого увеличения, иногда — плавного уменьшения, но теперь пришло время рассмотреть случай, когда отток энтропии за единицу времени резко превышает её приток. Мы не зря разделили энтропию на внутреннюю и внешнюю, показывая, что оптимизация арийской системы — это оптимизация как внешней среды, так и внутренней структуры самой расы. Мы также неспроста подробно рассматриваем третье поколение и его главную особенность — грандиозную избыточность работающую на рост энтропии, а потому ослабляющую систему. В чьей-то голове тут же возникнет образ лидера-очистителя, который вдруг придет и уничтожит весь энтропийный мусор, или, в «мягком варианте», заставит его работать на свой народ и свою расу, распихав для начала по концлагерям. Однако здесь не всё так просто. И я даже не имею ввиду что разнообразие лидера (пусть и вместе с командой) должно быть всегда выше разнообразия как самих избыточных, так и тех, кто может оказаться их сознательными или бессознательными союзниками. Вы вообще никогда не задумывались, почему массы сейчас выбирают себе в лидеры слабаков? А потому что слабаки гарантируют стабильность. Слабак не опасен в глазах масс. Массы, в общем-то, склонны к подчинению, но сейчас они добровольно доминанта не выберут, точнее не выберут того, в ком реально чувствуют доминанта. Они выберут слабака пытающегося играть роль доминанта. Они не выберут человека который будет совершать деяния, они выберут обычного функционера. После чего будут его ненавидеть и, таким образом, повышать самоценность. А стабильность в понимании масс — минимальный рост энтропии. Должен сказать, что свои обещания кандидаты-слабаки, как правило, выполняют, но только потому, что им самим это выгодно, ибо первой жертвой нестабильности как раз и может стать слабый президент или премьер. Сейчас любой современный государственный руководитель — отражение народа его избравшего, по-другому сейчас не пройдешь — демократия-то всеобщая, а не цензовая. Ну а то что арийцы очень сильно отличаются, говорить совершенно излишне. Сейчас все арийские народы — слабые. Нет, они где-то на глубинных уровнях помнят свое прошлое, вот почему лидер должен производить румяный и здоровый вид, но реальную личность они никогда не изберут, изберут симпатичный информационно-наполненный муляж.

Проблема быстрого оттока энтропии сама по себе довольно интересна и напрямую связана с функцией руководителя, ибо доупорядочиваться, причем максимально быстро, система может только при активном регулировании сверху. Другой вариант — катастрофа, т. е. переупорядочивание через хаос, через разрушение, через сокращение избыточности естественным путем. И если мы посмотрим, что люди ожидают от гипотетического «доупорядочивателя» — царя-вождя-фюрера, то увидим, что все их ожидания, с системной точки зрения, как раз и сводятся к резкому выносу энтропии. Как вождь должен победить коррупцию? Перестрелять или пересажать всех министров, судей, и большую часть госслужащих! Как остановить волну гомосеков и прочих извращенцев? Позагонять их всех куда подальше, пусть хотя бы работают и приносят пользу. Эффективно? Эффективно. И вообще, пусть повышают энтропию в замкнутой системе, т. е. в концлагерях и зонах, там она будет оборачиваться против них. А как очистить арийские просторы от цветных, даже притом, что многие из них имеют гражданство? Да просто плюнуть на законы о гражданстве и повыбрасывать их за пределы системы любым оптимальным способом! Максимально быстро. В конце концов, ведь закон создается для порядка, а не порядок для закона. И так далее, по всем высокоэнтропийным «пунктам». Одним словом, резкий вынос энтропии всегда подразумевает массовое нарушение законодательства, массовое нарушение порядка, а сам этот факт говорит, что нынешнее законодательство работает не на стратегический порядок и не на оптимизацию. Оно работает на монотонную деградацию. Впрочем, обращать на этот факт внимание, а тем более вгонять себя в моральные терзания, не стоит. Законотворчество, как часть юриспруденции, не является наукой, оно в лучшем случае пытается применить научные методы для достижения ненаучных целей. Но очень важно другое. В теории систем объясняется, что в случае резкого оттока энтропии, система начинает вести себя нестабильно, в ней появляются микрофлуктуации, т. е. некие выделенные области поведение которых трудно спрогнозировать и которые могут разрастись к крупномасштабные флуктуации захватывающие уже всю систему. Т. е. как это ни странно может показаться, резкие действия по упорядочиванию и оптимизации могут в буквальном смысле взорвать систему.[315] И для того чтобы подобной вещи не произошло, необходимо выполнение следующих условий: система должна быть открытой, т. е. получать энергию и информацию извне, действия элементов работающих на упорядочивание должны быть строго согласованы и самое главное — в первую очередь должны выноситься самые высокоэнтропийные элементы, так будет экономиться энергия. Например, кто-то из вас может станет лидером и однажды задаст себе вопрос: кого раньше «вынести» — наркоманов или журналистов? Очевидно, что если выносить журналистов, то ни один наркоман не вякнет. Нарики вообще не обратят на это внимание. А вот если выносить наркоманов, журналисты поднимут невероятный избыточный информационный шум. Нет, не потому что им жалко наркоманов, но потому, что они своими субпассионарными инстинктами сразу почувствуют опасность непосредственно для себя. А массы, наоборот, склонны к юродству, масса жестока к проступкам, но снисходительна к преступлениям. Так что, делайте выводы. Только так система сможет прогрессивно развиваться. Или еще пример. Вы пришли к власти, вынесли журналистов, а потом решили очистить страну и от алкоголиков с наркоманами. Причем в кратчайший срок. Вы подготавливаете список тех, кто состоит на учете в спецклиниках, тех, кто несколько раз попадался на хранении и распространении наркотиков, тех, кого ловили за изготовление суррогатного алкоголя, кто содержал наркопритоны и так далее. Одним словом, максимально полный список известных звеньев алкоголическо-наркоманской системы. А нет звеньев — нет связей. В течение нескольких дней ваши спецслужбы проводят операции по их задержанию, концентрации в предварительных отстойниках и этапированию на заранее подготовленные и оборудованные территории абсолютного контроля, где сделано всё, чтобы КПД алкашей и наркоманов превратился из отрицательного в положительный. Типичный энтропийный скачок. Причем резкий. И вот тут начинается нестабильность и неопределенность. В физике это называется «фазовый переход второго рода».[316] Типичное его проявление — переход проводимости в сверхпроводимость. Звенья алкголическо-наркоманской системы существуют не обособленно. Да, вы «вынесли» их подсистему, но она связана с другими подсистемами. У каждого «вынесенного» есть родители и родственники, есть друзья и партнеры по «бизнесу», есть просто юродивые, которые тут же выступят в их защиту, есть те, кто боится что вчера — журналисты, сегодня — алкоголики и наркоманы, завтра — гомосеки, а еще через неделю — психбольные. Я не рискну оценить уровень общественного шума. Даже если вам удастся его задавить, всё равно это явная дестабилизация общества. Явная. Но разве этого вы добивались идя на резкий вынос энтропии? Разумеется, нет. Вы ж на благо страны работали, на благо биологически-здорового большинства. Вот тут последний интеллигент и произнесет (не в слух конечно) что благими намереньями вымощена дорога в ад. Поэтому для минимизации флуктуаций нужно открыть систему. Бионегативный контингент очень быстро поймет, против кого будут направлены ваши действия. И при достаточной жесткости с вашей стороны они сделают единственно правильный выбор — сами её покинут. Что плохого, если начнется организованный исход дегенератов от секса, дегенератов от искусства, дегенератов от политики или дегенератов от экономики? Здесь одни сплошные плюсы — понижая внутреннюю энтропию, вы будете увеличивать энтропию систем своих врагов. Ну а если эти враги поставят на пропускных пунктах крупнокалиберные пулеметы и вместо выдачи въездных виз начнут выдавать дозы свинца, что ж, вы здесь не причем. У вас просто открытая система. У вас — свобода и демократия. У вас — возможность беспрепятственно покинуть систему.

Рассмотрим конкретные примеры из относительно недавней истории, причем опять из жизни популярных вождей и фюреров. Известно, что Адольф Гитлер победил не как кандидат большинства. Против него проголосовало больше чем за. Поэтому говорить что он взял власть демократическим путем — неверно. Он победил как кандидат меньшинства, и если бы подобные выборы проводились в Афинах эпохи Солона или Перикла, он бы никем не стал, тем более что 2/3 своих процентов он получил от женщин, а им в древнем мире избирательных прав почему-то не давали. На выборах 1932 года Гитлер набрал 43 % голосов в Рейхстаг, что было бы совершенно недостаточно, если бы коммунисты и социал-демократы сформировали коалицию. Но они не сформировали. Гитлер получает пост Рейхсканцлера. Этого мало. Он понимает, что страна пока не его, хотя у него есть самая организованная партия. Партия как элемент порядка. Гитлеру нужно резко оптимизировать систему, нужно принять радикальные действия по быстрому выносу энтропии. Коммунисты сдаваться не планируют. У них тоже хорошая организация, у них оружие и деньги поступающие из разных мест. Образуется флуктуации, поведение которых предсказать трудно. Гитлер это знает. Но для оптимизации системы её нужно вывести из устойчивого состояния, нужно возмущающее воздействие. Или, говоря по-другому, «просто так» что-либо запрещать неэффективно. Могут не понять. Нужен реальный информационный повод. Нужно чтоб люди поверили. Нужна искусственная катастрофа. Маленькая. И вот уже через месяц горит Рейхстаг, где у нацистов, как мы знаем, не большинство. И вот уже задерживают поджигателя — Маринуса ван дер Люббе.[317] Но кто он? А кто надо — коммунист и гомосексуалист! Его тут же расстреливают, дабы лишнего не болтнул. И вот уже в первые, наспех созданные концлагеря, отправляются коммунистические лидеры и гомосексуалисты. Затем туда же едут и лидеры социал-демократов. Политические партии запрещены. Профсоюзы и общественные организации распущены. Религиозные секты с невыраженными целями, вроде «свидетелей Иеговы», — преследуются. Но есть маленький нюанс. Лидеры штурмовиков, отрядов обеспечивающих безопасность Гитлера и ветераны НС-движения, все поголовно гомосексуалисты. Они не довольны антигеевскими мероприятиями фюрера, восстановившего в германском уголовном кодексе «кайзеровскую» 175-ую статью[318] и тоже замышляют заговор. На кого фюрер мог опереться? Армия смотрит на него как на выскочку-ефрейтора, уволенного с клеймом «недостаток лидерских качеств». Полиция пока что тоже не в норме, она еще не профильтрована партийными функционерами. У фюрера в запасе формирующийся орден СС — будущая биологическая элита Рейха и, в перспективе, всей Европы. Туда ни коммунистов, ни гомосеков не берут. 30 июня 1934 года вся гей-верхушка штурмовиков истребляется в полном составе. Вынос энтропии в идеальном варианте! Эсэсовцы получают высочайшую привилегию — носить личное оружие, что было исключительным правом армии.

Как мы видим, Гитлер действовал наиболее верным способом, никуда не отступив от научной схемы, притом, что он сам никаких университетов не заканчивал. Вот это и есть понимание ситуации. Задумав резко вынести энтропию, он выбрал именно те категории, что максимально работали на её рост, обеспечил места её оттока и еще до прихода к власти подготовил структуру могущую действовать в возможном хаосе максимально организованно.

Куда более масштабно действовал Сталин. Правда, его действия не были столь четкими и выверенными как у Гитлера, но не столько из-за недостатка «творческого мышления», сколько из-за большей сложности СССР в сравнении с Германией. Сталину приходилось действовать с гораздо большим числом переменных, но сами действия тоже можно оценить как вполне оптимальные.

Итак, пока Гитлер рвался к власти, Сталин проводил четыре широкомасштабных и четко взаимосвязанных мероприятия: индустриализацию, коллективизацию, дехристианизацию и укрепление личной вертикали власти. Притом, что всё это делалось в стране с куда большими масштабами чем германские, удавалось обойтись без внешних эффектов вроде поджогов Кремля с целью обвинить троцкистов или еще кого-то. Более того, удалось избежать не то что народного бунта, но даже сколь либо серьезных проявлений недовольства.[319] Да, были убийства партийных комиссаров, было вредительство со стороны не желающих вступать в колхозы, были диверсии на заводах, но все эти акции являлись не более чем фоновым шумом. По сути, колхозы — новая форма крепостного права — была восстановлена в удивительно короткие сроки без организованного массового сопротивления. Почему? Да потому что отток энтропии был грамотно организован. Коммунистические вожди понимали, что проводить коллективизацию и индустриализацию по отдельности нельзя. Куда выбросить миллионы лишних крестьян с колхозов, где вместо маленьких наделов — одно общее поле? Куда скоро сотнями тысяч пойдут трактора. Они ведь всю страну разнесут! Поэтому одновременно (тоже с 1928 года) осуществлялась индустриализация. По дореволюционному опыту было известно, что уехавший в город, в село больше никогда не вернётся. И не потому что там жить легче, но потому что в городе жить удобнее. Вот почему возможный рост внутренней энтропии на селе полностью компенсировался ее оттоком в города.

Но в городах нужны не только рабочие. Невиданные темпы промышленного роста в 20–30 % в год требуют множество специалистов. И вот уже двадцатилетний деревенский Вася, сбежавший с колхоза в город и показавший себя смышленым парнем, назначается бригадиром, затем через год-два — мастером, затем его отправляют подучиться на вечерний факультет соответствующего ВУЗа и вот он уже в 25 лет начальник цеха, в 28 — замдиректора завода, в тридцать (после расстрела директора-троцкиста за вредительство) — директор. К 32–33 годам, бывший Вася — уважаемый человек, начальник главка или ответственный работник ключевого наркомата. У него не корова и лошадка развозящая навоз по полям, а черный авто и большая квартира с прислугой. А ведь его дед крепостным был! Мог ли он так подняться при царе? Вы думаете приведенный пример — редкость? Да таких примеров — десятки, сотни тысяч. И они еще не самые впечатляющие. Посмотрите на многих ведущих сталинских наркомов. Дмитрий Устинов — в 32 года нарком вооружений. Вячеслав Малышев — в 38 лет заместитель Сталина, Алексей Шахурин — в 36 лет нарком авиационной промышленности. И это — без всяких блатов, связей, «волосатых рук», нацменовских кланов, кумовства и взяток. Именно эти сталинские выдвиженцы, реальный пассионарный элемент тех времен, стали опорой режима, эффективной вертикальной системы. В колхозах тоже возникла своя градация. Бывший безлошадный бедняк становился председателем, кто-то поехал в город учиться и вернулся главным агрономом, кто-то стал сельским врачом, кто-то учителем или зоотехником. Так частично снималось внутреннее напряжение. Частично. И вот почему.

Мы сравнили Гитлера и Сталина совсем неслучайно. Посмотрите, какой процент населения затрагивали гитлеровские и сталинские антиэнтропийные мероприятия. Как ни крути, сумма всех гомосеков, коммунистических лидеров, издателей порнолитературы, «общечеловеческих журналистов» и религиозных сектантов, пацифистов и пропагандистов дегенеративной музыки, составляла единицы процентов. Их нейтрализация прошла безболезненно и даже встретила понимание основной массы здорового германского населения. Сталин бил по целым классам и в первую очередь по генетической основе нации — крестьянству. Да, кое-что давал взамен. Выдвиженцы становились его союзниками, пусть и временно, пока система была сильной. Но этот удар не могли ни забыть, ни простить, даже притом, что многим он дал старт к новой, гораздо более достойной и обеспеченной жизни. Должно было смениться как минимум одно поколение, поколение, которое не помнило бы всего этого. Гитлер пришел к власти в стране, где был выскооэнтропийный элемент, он его убрал. Сталин сам пошел на усиление энтропии, пусть это было и вынужденной мерой, но потом он же вынужден был бороться с её последствиями. И это ему вспомнили. 22 июня 1941 года. Впрочем, теперь уже Сталин переиграл Гитлера и тех кто его так сильно ненавидел внутри страны. Как это ему удалось с позиции теории систем, мы поговорим в следующей главе, тем более что этот вопрос выходит за рамки нынешней темы.

Взявшись также резко выносить энтропию второй раз — в 1952 году — Сталин тут же проиграл и был уничтожен. Почему? Да потому что он одновременно пошел против партаппарата, армии и карательных структур. Опереться ему было не на кого. Не было энергии. Его разнообразие оказалось существенно ниже.

Итак, теория катастроф показывает, что временный хаос преодолеют только те структуры, что будут организованы и готовы к нему. Позволительно задать вопрос: а когда начнется хаос? Да когда угодно, это — главная особенность катастрофы, причем совершенно неясно, что именно может оказаться тем минимальным воздействием что его вызовет. Может он начнется завтра, может через месяц, может через пару лет. Это не имеет особого значения. Помните гениальное шпенглеровское выражение: «государство — это воплощение готовности к войне». А оно, в своей полной реализации, подразумевает готовность к войне каждого человека. Будет ли война? Будет. Войны всегда были, во всех эпохах. И наша — не исключение. То, что власти будут стараться максимально отодвинуть момент скатывания в «глобальную бифуркацию», пусть никого не тормозит. Чем дольше они будут оттягивать час «Ч», тем масштабнее будет катастрофа, ибо предстоит «выносить» очень большую энтропию. А чем шире будет область бифуркации, тем меньшим окажется число тех, кто ее преодолеет. Таков закон. И мы, как существа способные работать на уменьшение энтропии и имеющие свободу воли, должны сделать всё от нас зависящее, чтобы до победы дошли самые лучшие, даже если этими лучшими не окажется никто из нас. Как ни крути, мы все гости в этом мире и наша задача в том, чтобы пришедшие за нами были лучше нас. Начальные условия — это текущее состояние нашей расы и системы в которой эта раса существует. Конечная цель — обеспечение безопасного существования расы, максимально полная ликвидация избыточности, подъем биологической элиты к уровню интеллектуальной, а интеллектуальной — к уровню биологической, создание предпосылок перехода к сверхчеловечеству. Между этими двумя состояниями должен пройти процесс преобразования расы, как реакция на начальные условия. Победит в нем та система, которая будет выдерживать максимальную степень свободы по отношению к врагу, или, по-другому, не сдерживать себя никакими правилами. Так советуют точные науки, так рекомендует жизненный опыт, т. е. история и биология. Вот почему все «статические» и «незыблемые» понятия здесь начинают варьироваться в зависимости от субъекта противостояния. Например, нет истинных или ложных слухов. Есть слухи полезные и бесполезные для нас. Нет преступлений и благодеяний — есть действия полезные (благодеяния) и вредные (преступления). Нет хороших и плохих религий, есть религии которые могут работать на расу, пусть и временно, и те, что демонстративно работают против. И так далее, по всем пунктам.

С другой стороны, подъем качества расы подразумевает ее переупорядочивание, т. е. переход от нынешнего порядка работающего против неё, к тому, который будет вести её к сверхчеловечеству. Резонно предположить, что даже в условиях бифуркации, т. е. максимальной неопределенности, арийцами крайне необходимо выдерживать какие-то правила, какой-то порядок. Даже один, отдельно взятый ариец, пусть и без связей, в любом случае должен быть готов стать элементом будущего порядка, стать лидером или просто надежным элементом локальной упорядоченной группы. Причем не в будущем, а сейчас, ибо если всего лишь морально готовиться к будущему, оно может не наступить, всех нас съедят гораздо раньше. Как это сделать дает ответ теория динамического хаоса.

Мы говорили что фрактал — это межмасштабное подобие, приводя как одну из причин слабости современного белого общества, слабость семьи — элементарной ячейки, должной быть звеном порядка. Не следует, однако, понимать подобие как абсолютную схожесть, вроде той, что была показана на рисунке изображающей чисто абстрактный геометрический фрактал Мальденброта. В природе нет ничего одинакового, даже на самых элементарных уровнях. А в нашем случае мы вообще имеем дело со случайным фракталом: т. е. увеличение случайного элемента фрактальной структуры дает случайный элемент структуры того же фрактала.[320] Иными словами, все звенья будущего арийского порядка безусловно могут отличаться по характеру, вкусам или предпочтениям, но безусловно должны иметь определенное интеллектуальное и биологическое качество, так будет обеспечен интеллектуально-биологический рост системы. Они должны иметь общие аттракторы, а одним из важнейших открытий ХХ века стало то, что все странные аттракторы фрактальны, все они состоят из элементарных упорядоченных звеньев нулевого порядка. Таким звеном сейчас должен стать каждый ариец, в этом сейчас и состоит его долг перед расой частью которой ему выпала честь являться. А связи появятся, в этом можете не сомневаться, ибо появление связей — тоже закон. О вертикальных даже и говорить не стоит, они — неизменный атрибут существования арийской расы и образуются в любом случае. Но это будет позже. В момент глобального хаоса они не будут явно выражены, так как обрушится та самая вертикаль власти которую мы называем государством. На первый план выйдут связи горизонтальные, к чему белые принципиально не готовы, ибо сейчас любое белое государство, а оно либеральное по своей сути, стремится их убить или полностью обесценить. Либеральному государству они не нужны, оно провозглашает идеал некой «личной свободы», свободы от всего. Это доходит до карикатурных форм: белые переодеваются в негров, натуралы подражают геям и т. д. Почему? Потому что утрачена градация «свой-чужой» по всем параметрам, даже на уровне не только расы, но и секс-ориентации. Ведь в либеральной модели все те кто соблюдают писанный закон — «свои». А такая утрата — следствие полного расстройства горизонтальных связей. Вот почему сейчас мало у кого есть друзья. Они как бы «не нужны». Они не влияют ни на доход, ни на комфорт. У цветных их тоже нет, но цветные повязаны таким количеством общих интересов, что могут не обращать на это внимание. С другой стороны, человек без связей не может, даже тот, кто вроде бы вообще не предрасположен к их созданию. Вам не нравится система? Но мы на индивидуальном уровне не обладаем силой способной её менять, поэтому представляется интересным показать возможность ее изменения коллективным путем. Известно, что система может легко проглотить любого из нас, так как на современном этапе наши связи с системой часто оказываются куда более важным фактором, нежели внутренние психосоциальные установки. Система, как мы уже говорили, это люди плюс связи между ними. Иными словами, люди первичны, хотя внешний вид системы формируют именно связи, ведь связей во много раз больше чем людей. Желая изменить систему нужно изменять людей. В самом примитивном случае — самих себя. Изменяя себя, вы изменяете и вид связей вокруг себя, следовательно, меняете систему, пусть и на микроуровне.[321]

Только так миллионы могут работать на общую цель даже не понимая каковой эта цель будет. Будет дан старт формированию системы в которой нет места недочеловекам. Как именно она сформируется? Опять-таки по принципам формирования случайных фракталов.[322] Выделим на поверхности планеты Земля некую область S, пусть ею будет Восточная Европа. Пусть в ней уже находятся структуры D1 … Dn в которых существует внутренний порядок полностью соответствующий нормам арийского мироощущения. Такими структурами могут быть военные, военизированные или военно-спортивные организации. Кроме того, в области наличествует достаточное количество отдельных индивидов (N1, N2, N3, Ni) не связанных с упорядоченными структурами, но по своим интеллектуально-биологическим качествам готовых в них войти. Поскольку объем ограничен, существует обычная вероятность что «неупорядоченные» индивиды натолкнутся на структуру, причем уже вряд ли её покинут, ибо в условиях хаоса или обычной неудовлетворенностью существующей системой, они-то как раз и будут заинтересованы в её поддержании и усилении. Возникнет и будет расти т. н. «фрактальный кластер». Именно по этому принципу в природе растут снежинки и раковые опухоли, кристаллы в перенасыщенных растворах и хлопья сажи в печах. Еще ледяные узоры на окнах — их рост каждый может пронаблюдать, весьма интересно, кстати. Да, заметьте, все узоры на окнах чем-то похожи, но все они разные. И посмотрите, как всё интересно получается. Имеется обычная вода, из которой на 60 % состоит любой из нас. Она может быть холодной или горячей, её вид от этого никак не меняется. Но при температуре в ноль градусов (если атм. давление 100 кПа) вода резко упорядочивается. Вместо бесформенной жидкости получаем твердый лед — субстанцию, имеющую в арийском миросозерцании трансцендентный, так до конца и не понятый смысл. Сравним ее, например, с паром, в который вода переходит при температуре 100 градусов. Ну какой, скажите, смысл имеет для нас пар, притом, что пар широко применяется в технике, или, например, в банях и саунах? Лёд — совсем другое дело! Лед — это философия. Как и огонь. Обратим внимание что переход воды в лёд даже не сопровождается скачком энтропии, просто при соответствующем соотношении температуры и давления ее свойства резко меняются. Это т. н. фазовый переход первого рода.

Итак, переходя в «человеческое измерение», существует вероятность пересечения отдельных индивидов и возникновения первичной системы состоящей в начале из двух человек, которая уже сама может стать центром упорядочивания. Так как мы имеем дело не только с ограниченным объемом, но и с ограниченным числом качественных индивидов, системы рано ли поздно начнут пересекаться, т. е. взаимодействовать. Возникает фрактальный кластер, в перспективе стремящийся стать одной системой, но выстроенной не по пирамидально-иерархическому принципу, а по принципу простой связи и упорядоченных по определенным принципам ячеек. Такое построение может считаться оптимальными, так как исчезновение части кластера никак не повлияет на функционирование остальных его частей.

Очевидно, что таких фрактальных кластеров, где каждый вроде бы сам по себе, но при этом вместе с другими, может возникнуть такое количество, которое окажется достаточным для того чтобы охватить весь положительный контингент.

Человек, повторим еще раз, продукт системы и система может на него влиять в гораздо больше степени, чем он на нее. Отсюда вывод—людей часто делают события, а события это особые моменты существования системы. События тоже имеют свои причины и их можно уподобить хаотическим аттракторам, они возникают вроде бы случайно, но способны оказывать серьезное воздействие на формирования мышления индивида. Вот почему современные разлагающиеся режимы стремятся сделать жизнь бессознательных масс избавленной от всяких событий, точнее — большие события заменяют мелким избыточным информационным наполнением.

Современный ариец не привык к тому, чтобы себя защищать. Он доверяет вертикальным структурам — полиции и армии, но вертикальные структуры могут развалиться просто так, из-за превышения некоторого уровня разупорядочивания, в отличие от горизонтальных, могущих быть разрушенными только внешним воздействием. Как тогда будут защищаться арийцы? Оружие в большинстве стран — вне закона, укрепленные базы и бункеры отсутствуют, а главное — над арийцами довлеет догмат закона, он пока что не способен играть без правил. И первый враг арийца — почти всегда другой ариец. Но без этого невозможно достичь преимущества в разнообразии, без этого невозможно победить. Катастрофа — это максимальная нестабильность и победить в ней можно только непрерывно встраиваясь в изменяющуюся ситуацию, что предполагает не только личную, но и коллективную организацию.[323]