"Джозеф Конрад. Юность" - читать интересную книгу автора

огонь и держали курс на него, догадываясь, что идем в какой-нибудь маленький
приморский порт. Мы миновали два иностранных судна с высокой кормой, спящих
на якоре, и, приблизившись к огоньку, теперь сильно потускневшему, ударились
носом о выступ пристани. От усталости мы ничего не видели. Мои матросы
побросали весла и, словно трупы, повалились с банок. Я привязал шлюпку к
свае. Ласково журчал прибой. Берег был окутан душистым мраком;
вырисовывались смутные массы - быть может, колоссальные купы деревьев --
немые и фантастические тени. У подножия их мерцал - полукругом - берег
слабым призрачным светом. Не видно было ни одного огонька, не слышно ни
шороха, ни звука. Таинственный Восток раскинулся передо мной - ароматный,
как цветок, молчаливый, как смерть, темный, как могила.
А я сидел несказанно усталый и ликовал, как победитель, бодрствующий и
зачарованный, словно перед лицом глубокой роковой тайны.
Плеск весел, равномерные удары, отражающиеся на поверхности воды и
подчеркнутые молчанием берега, заставили меня подпрыгнуть. Шлюпка,
европейская шлюпка входила в бухту. Я произнес имя умершей, я. окликнул:
- "Джуди"!
В ответ я услышал слабый крик.
Это был капитан. Я опередил флагманское судно на три часа и рад был
снова услышать голос старика, дрожащий и усталый:
- Это вы, Марлоу?
- Не ударьтесь о выступ пристани, сэр! - крикнул я.
Он подошел осторожно и бросил вместо якоря свинцовый трос, который мы
спасли - для страхового общества. Я отпустил свой трос и стал бок о бок с
ним. Он понуро сидел на корме, весь мокрый от росы, сложив руки на коленях.
Матросы его уже заснули.
- Мы пережили ужасные дни,-- прошептал он. - Мэхон отстал немного.
Мы переговаривались шепотом - тихим шепотом, словно боялись
потревожить землю. Пушки, гром, землетрясение не разбудили бы наших
матросов.
Обернувшись, я увидел на море яркий огонь, плывущий в ночи.
- Пароход идет мимо бухты, - сказал я. Но он не прошел мимо, а
завернул в бухту и бросил якорь неподалеку от нас.
- Я хочу,-- сказал старик,-- чтобы вы узнали, не английское ли это
судно. Может быть, они доставят нас куда-нибудь.
Он, видимо, был взволнован. Я растолкал одного из моих матросов и,
приведя его в состояние сомнамбулизма, дал ему весло, сам взял другое и
повел шлюпку на огни парохода.
Там слышались голоса, металлический стук вырывался из машинного
отделения, на палубе раздавались шаги. Иллюминаторы светились - круглые,
как широко раскрытые глаза. Двигались тени. Высоко на мостике стоял какой-то
человек. Он услыхал плеск наших весел.
А потом, не успел я раскрыть рот, как Восток заговорил со мной, но
заговорил голосом Запада. Поток слов ворвался в загадочное роковое молчание
-- чужеземных злых слов, перемешанных с отдельными словами и даже целыми
фразами на добром английском языке, менее странными, но еще более
удивительными. Человек неистово ругался, залп проклятий нарушил
торжественный покой бухты. Он начал с того, что обозвал меня свиньей, затем
в бурном темпе перешел к недостойным упоминания эпитетам - по-английски.
Человек там, наверху, ругался на двух языках с неподдельным бешенством, и я