"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

- Снотворное, - коротко ответил доктор и, подойдя с заинтересованным
видом к мистер Бернсу, завязал с ним разговор.
Когда я спустился вниз, чтобы одеться перед тем как сойти на берег,
Рэ.нсом последовал за мной. Он попросил извинения: он тоже хочет сойти на
берег и получить расчет..
Я с удивлением взглянул на него. Он ждал моего ответа с тревожным видом.
- Неужели вы хотите оставить судно? - вскричал я.
- Да, сэр. Я хочу уйти и отдохнуть где-нибудь. Все равно, где. Хотя бы
в госпитале.
- Но послушайте, Рэнсом, - сказал я, - мне претит мысль расстаться с
вами.
- Я должен уйти, - прервал он. - Я имею право!
Он тяжело дышал, и на лице его появилось выражение почти безумной
решимости. На миг он стал другим существом. И под достоинством и красотой
этого человека я увидел смиренную действительность. Жизнь была ему дорога
- эта ненадежная, суровая жизнь, и он очень тревожился о себе.
- Конечно, я дам вам расчет, если вы хотите, - поспешил я сказать. - Я
только должен попросить вас остаться здесь до вечера. Я не могу оставить
мистера Бернса на несколько часов совершенно одного.
Он сразу успокоился, улыбнулся и своим обычным приятным голосом уверил
меня, что прекрасно понимает это.
Когда я вернулся на палубу, все было готово для перевозки людей.
Последнее испытание в этом плаванье, наложившем печать на мой характер и
закалившем его - хотя я этого и не знал.
Это было ужасно. Они проходили предо мной один за другим - каждый из
них был воплощенным горьким упреком, пока я не почувствовал, как во мне
просыпается какое-то возмущение. Бедный Френчи вдруг свалился. Его
пронесли мимо меня без чувств; его комичное лицо страшно раскраснелось и
как будто опухло, дыхание с шумом вырывалось из его груди. Он был похож на
мистера Панча больше, чем когда-либо; на возмутительно пьяного мистера
Панча.
Суровый Гэмбрил, наоборот, временно почувствовал себя лучше. Он настоял
на том, чтобы дойти до борта на собственных ногах - конечно,
поддерживаемый с обеих сторон. Но в тот миг, когда его должны были
перетащить через борт, он поддался внезапному страху и начал жалобно
вопить:
- Смотрите, чтобы они меня не уронили, сэр. Смотрите, чтобы не уронили,
сэр!
В ответ я говорил ему самым успокоительным тоном:
- Не бойтесь, Гэмбрил. Они не уронят. Не уронят.
Это было, разумеется, очень смешно. Матросы с военного судна украдкой
скалили зубы, и даже грустная улыбка Рэнсома (все время помогавшего при
переноске)
на короткий миг стала шире.
Я поехал на берег на паровом катере. Оглянувшись, я увидел мистера
Бернса, стоящего на гакаборте, все еще в своем огромном мохнатом пальто. В
ярком солнечном свете поразительно бросался в глаза его жуткий вид. Он был
похож на страшное, замысловатое пугало, поставленное на корме пораженного
смертью судна, чтобы не подпускать к трупам морских птиц.
Наша история уже облетела город, и все на берегу были в высшей степени