"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

Пока я прятал их, он шепотом спросил о чем-то капитана, и я услышал,
как тот добродушно ответил:
- Нет. Он покидает нас, чтобы отправиться домой.
- О! - воскликнул чиновник, мрачно покачивая головой над моим
прискорбным случаем.
Я никогда не встречал его за пределами официального здания, но он
перегнулся через конторку, чтобы сочувственно пожать мне руку, как пожал
бы ее бедняге, идущему на виселицу; и я боюсь, что исполнил свою роль
довольно неприветливо, на манер закоренелого, нераскаявшегося преступника.
Почтового парохода, идущего на родину, ждали не раньше, чем через
три-четыре дня. Так как я был теперь человеком без корабля и на время
порвал всякую связь с морем, - ведь я теперь превратился в простого
потенциального пассажира, - то, может быть, самым подходящим для меня было
бы остановиться в гостинице. Таковая имелась в двух шагах от портового
управления - низкое, но тем не менее похожее на дворец здание с
белоколонными павильонами среди аккуратных лужаек. Да, там-то я, наверно,
почувствовал бы себя пассажиром! Я бросил на гостиницу враждебный взгляд и
направил свои шаги к Дому моряков.
Я шел по солнцу, не обращая на него внимания, и в тени больших деревьев
эспланады, не наслаждаясь ею. Жара тропического востока проникала сквозь
густую листву, обволакивая мое легко одетое тело, прилипая к моему
мятежному недовольству, словно желая лишить его свободы.
Дом моряков был просторным бёнгало с широкой верандой; от улицы его
отделял садик, имевший курьезно пригородный вид, с кустами и несколькими
деревьями.
Это учреждение имело отчасти характер местного клуба, но с легким
правительственным привкусом, так как находилось в ведении портового
управления. Его заведующий официально именовался старшим стюардом. Это был
жалкий, сморщенный человечек, которому превосходно пошел бы жокейский
костюм. Но было очевидно, что в тот или иной период жизни, в том или ином
звании, он имел какоето отношение к морю. Может быть, просто во
всеобъемлющем звании неудачника.
Мне казалось, что служба у него очень легкая, но он почему-то уверял,
что его должность когда-нибудь сведет его в могилу. Это было несколько
загадочно. Может быть, такова уже была его натура, что все ему казалось
трудным. Во всяком случае, он, очевидно, терпеть не мог, чтобы в доме жили
люди.
Войдя в, дом, я подумал, что стюард должен быть доволен. Здесь было
тихо, как в могиле. В жилых комнатах я не видел ни души; и веранда тоже
была пуста, если не считать какого-то человека, дремавшего, развалившись в
шезлонге, в дальнем конце ее. При звуке моих шагов он открыл один
отвратительно-рыбий глаз. Я не знал, кто это.
Я ушел с веранды и, пройдя через столовую - неуютную комнату с голыми
стенами и неподвижной пункой, висящей над средним столом, - постучал в
дверь, на которой была надпись черными буквами "Старший стюард".
В ответ на мой стук послышалась раздраженная и скорбная жалоба: "О
господи! О господи! Что еще?" - и я вошел.
Странно было видеть под тропиками такую комнату.
В ней царили полумрак и духота. Окна были закрыты, и этот субъект
навесил на них пропыленные дешевые кружевные занавеси. Углы были