"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

Он мог бы прибавить, что к тому же это было мое первое командование.
Вероятно, он подумал об этом, потому что вдруг запнулся. Я же об этом не
забывал ни на минуту.
Он горячо советовал мне вызвать из Сингапура по телеграфу старшего
помощника, даже если бы мне пришлось отложить отплытие на неделю.
- Ни на сутки, - сказал я. От одной этой мысли меня бросило в жар.
Матросы были более или менее здоровы, все до одного, и это был как раз
подходящий момент, чтобы увезти их отсюда. Только бы выйти в море, а там
мне уже ничто не страшно. Море - единственное лекарство от всех моих
невзгод.
Стекла очков доктора были направлены на меня, точно две лампы,
исследующие искренность моего решения. Он открыл рот, как будто готовясь
продолжать спор, но снова закрыл его, не сказав ничего. Мне так живо
представился бедный Бернс, изнуренный, беспомощный и тревожный, что это
видение тронуло меня больше, чем действительность, с которой я расстался
всего час назад. Оно было очищено от недостатков его личности, и я не мог
противостоять ему.
- Послушайте, - сказал я. - Если только вы не заявите мне официально,
что этого человека нельзя трогать с места, я распоряжусь перенести его
завтра же на судно и на следующее утро выведу судно из реки, хотя бы даже
мне пришлось несколько дней простоять на якоре у устья, чтобы
приготовиться к плаванию.
- О! Я распоряжусь сам, - сейчас же сказал доктор. - Я говорил только
как друг, как доброжелатель и тому подобное.
Он встал со своим обычным полным достоинства простодушием и горячо и,
как мне показалось, несколько торжественно пожал мне руку. Когда мистер
Бернс на носилках появился у сходней, доктор сам шел рядом с носилками.
Программа была изменена только в том отношении, что этот перенос был
отложен до последней минуты, в с.амое утро нашего отплытия.
Это было через час после восхода солнца. Доктор помахал мне с берега
своей большой рукой и сейчас же пошел обратно к рессорной двуколке,
которая следовала за ним налегке. Мистер Бернс, когда его несли по
шканцам, имел вид бездыханного существа. Рэнсом пошел вниз, чтобы устроить
его в его каюте. Мне пришлось остаться на палубе, чтобы присмотреть за
судном, так как буксирный пароход уже принял наш конец.
Всплеск падающих в воду швартовов произвел полный переворот в моих
чувствах. Это было похоже на облегчение, какое испытываешь, когда
проснешься после кошмара. Но, когда корабль пошел вниз по реке, прочь от
грязного восточного города, я не ощутил того подъема, которого ждал от
этого вожделенного мгновения. Несомненно было только одно: ослабело
напряжение, и это выразилось в чувстве усталости после бесславной битвы.
Около полудня мы бросили якорь на расстоянии мили от устья. День был
хлопотный для всего экипажа. Наблюдая за работой с юта, где я оставался
все время, я заметил в людях словно все ту же вялость, вызванную этими
шестью неделями, проведенными во влажном зное реки.
Первый свежий ветерок разгонит эту вялость. Теперь же был полный штиль.
Я пришел к заключению, что второй помощник - неоперившийся юнец с
малообещающей физиономией - не был, мягко выражаясь, вылеплен из того
драгоценного теста, из которого сделана правая рука командира. Но,
выглянув на палубу, я с радостью уловил несколько улыбок на лицах