"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

Я начинал думать, что мой предшественник был удивительно чудаковатым
стариком.
Но мне пришлось услышать еще более странные вещи.
Оказалось, что этот суровый, свирепый, грубый, насквозь пропитанный
ветром и морскою солью молчаливый шестидесятипятилетний моряк был не
только музыкантом, но и влюбленным. В Хайфоне, когда они попали туда после
долгих бессмысленных странствований (во время которых судно два раза чуть
не погибло), он, выражаясь словами мистера Бернса, "связался" с какой-то
женщиной. Мистер Бернс лично ничего не знал об этом деле, но бесспорное
доказательство существовало в виде фотографии, снятой в Хайфоне. Мистер
Бернс нашел ее в одном из ящиков в капитанской каюте.
В свое время я тоже увидел этот удивительный человеческий документ
(впоследствии я даже выбросил его за борт). На фотографии он сидел, сложив
руки на коленях, лысый, коренастый, седой, щетинистый, похожий на кабана;
а рядом с ним возвышалась ужасная, перезрелая белая женщина с хищными
ноздрями и вульгарно-зловещим взглядом огромных глаз. Она была одета в
какой-то полувосточный дешевый маскарадный костюм. Она походила на
низкопробного медиума или на одну из тех женщин, которые за полкроны
предсказывают по картам судьбу. И тем не менее она обращала на себя
внимание. Профессиональная очаровательница из вертепов. Это было
непонятно. Ужасной казалась мысль, что она была последним отблеском мира
страсти для неистовой души, как будто отражавшейся в саркастически-диком
лице старого моряка. Я заметил, что она держала в руках какой-то
музыкальный инструмент - гитару или мандолину. Может быть, это и был
секрет ее очарования.
Мистеру Бернсу эта фотография объяснила, почему ненагруженное судно три
недели изнемогало на якоре в зачумленном, знойном порту без воздуха. Они
стояли на якоре и задыхались. Капитан, появляясь время от времени на
короткие побывки, бормотал мистеру Бернсу неправдоподобные басни про
какие-то письма, которые он ждет.
Внезапно, после недельного отсутствия, он среди ночи явился на судно и
велел на рассвете выходить в море. При дневном свете вид у него был
расстроенный и больной. На то, чтобы выйти в море, потребовалось два дня,
и каким-то образом они сели на риф. Но дело обошлось без течи, и капитан,
буркнув "пустяки", сообщил мистеру Бернсу, что он решил отправиться в
Гонконг и там чинить судно в сухом доке.
При этом известии мистер Бернс впал в отчаяние. Да и в самом деле,
пробиваться к Гонконгу против яростного муссона с недостаточным балластом
и ограниченным запасом воды было безумием.
Но капитан непреклонно проворчал: "Делайте, что вам сказано" - и мистер
Бернс, испуганный и взбешенный, делал, что ему было сказано, и не
отступал, хотя срывало паруса, гнуло рангоут и люди падали от усталости, а
он дошел почти до безумия, будучи абсолютно убежден, что попытка бесцельна
и неминуемо кончится катастрофой.
Между тем капитан, запершись в каюте и забившись в угол дивана, чтобы
не страдать от сумасшедших прыжков корабля, играл на скрипке - или, во
всяком случае, производил на ней непрерывный шум.
Когда он появлялся на палубе, он ни с кем не разговаривал и не всегда
отвечал, если к нему обращались. Было очевидно, что он болен какой-то
загадочной болезнью и начинает сдавать.