"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

конкретизирующую абстрактное чувство моего командования. В этот миг
множество деталей, заметных для моряка, живо бросилось мне в глаза. Что
касается остального, то я видел судно отрешенным от материальных условий
его жизни. Берег, у которого оно ошвартовалось, как бы не существовал. Что
были для меня все страны земного шара? Во всех частях света, омываемых
судоходными водами, наше отношение друг к другу было бы тем же самым и
более интимным, чем может выразить речь человеческая. Вне этого каждый
пейзаж и эпизод были бы только мимолетным зрелищем. Даже скопище желтых
кули, хлопочущих у грот-люка, было менее вещественно, чем то, из чего
сотканы мечты. Ибо кто стал бы мечтать о кули?
Я пошел на корму, поднялся на ют, где под тентом поблескивали, точно на
яхте, медные части, полированная поверхность поручней, стекла световых
люков. На юте два моряка, драившие штурвал, - отраженная рябь света игриво
пробегала по их склоненным спинам, - продолжали свою работу, не замечая
меня и того почти нежного взгляда, какой я бросил на них, входя в тамбур,
прилегающий к каютам.
Двери были раскрыты настежь, выдвижная створка отодвинута до предела.
Поворот трапа мешал видеть коридор. Снизу доносилось тихое жужжание, но
оно разом оборвалось при звуке моих шагов по ступеням трапа.



III


Первое, что я увидел внизу, была верхняя часть туловища мужчины,
выступавшая из одной из дверей у подножия трапа. Глаза его были широко
раскрыты и неподвижно устремлены на меня. В одной руке он держал блюдо, в
другой - скатерть.
- Я ваш новый капитан, - спокойно сказал я.
В один миг, в мгновение ока, он освободился от блюда и скатерти и
бросился открывать дверь каюты. Как только я прошел в салон, он исчез, но
только для того, чтобы немедленно появиться снова, застегивая куртку,
которую надел с быстротой актера на роли "с переодеванием".
- Где старший помощник? - спросил я.
- Я думаю, в трюме, сэр. Я видел, как он спускался в ахтер-люк десять
минут тому назад.
- Скажите ему, что я на судне.
Стол красного дерева под световым люком блестел в полумраке, точно
темная лужа. Над буфетом с мраморной доской висело широкое зеркало в
позолоченной раме. На нем стояли две лампы накладного серебра и несколько
других вещиц - очевидно, вынутых и расставленных на время пребывания в
гавани. Салон был обшит двумя сортами дерева в том превосходном строгом
вкусе, который господствовал в пору постройки судна.
Я сел в кресло во главе стола - капитанское кресло, с висящим над ним
маленьким компасом-аксиометром - немым напоминанием о неослабной
бдительности.
Многие сидели в этом кресле, сменяя друг друга. Эта мысль вдруг
предстала передо мной так живо, как будто каждый из них оставил частицу
себя между четырьмя стенами этого прекрасного салона; как будто некая