"Джозеф Конрад. Тайный сообщник (рассказ)" - читать интересную книгу автора

на ют. В эту теплую тихую ночь мне легко и приятно было в моей пижаме;
босиком, с тлеющей сигарой в зубах я прошел на нос судна, и здесь меня
встретило то же глубокое молчание. Только проходя мимо двери бака, я услышал
спокойный, безмятежный вздох кого-то из спящих там. И неожиданно, сравнив
великий покой моря с непокоем земли, я порадовался тому, что избрал эту
жизнь, чуждую искушений, лишенную волнующих проблем, одухотворенную простой
моральной красотой абсолютной честности и прямоты.
Фонарь на носу горел чистым неподвижным, словно символическим пламенем,
доверчивым и ярким в таинственных тенях ночи. Проходя к корме по другой
стороне судна, я заметил, что веревочный трап, спущенный, несомненно, для
шкипера буксирного судна, приезжавшего за нашими письмами, не был втянут
наверх, как полагалось. Я был раздосадован, так как исполнительность в
мелочах - душа дисциплины. Потом я вспомнил, что сам освободил своих
помощников от исполнения их обязанностей и этим распоряжением помешал
назначить вахту и привести судно в порядок. Я задавал себе вопрос,
благоразумно ли вмешиваться и нарушать установленную рутину, хотя бы с
самыми благими намерениями. Один бог ведает, какой "отчет" дал себе
волосатый помощник о моем поведении и что подумала вся команда об этом
несоблюдении обычного порядка ее новым капитаном. Я был недоволен собой.
Совершенно машинально я протянул руку, чтобы убрать трап. Веревочный
трап - вещь легкая, и втащить его нетрудно; я сильно дернул его, и в
результате он должен был бы взлететь на борт, но, однако, он не взлетел, а я
от резкого движения откинулся назад. Что за чертовщина?.. Я был так
ошеломлен неподвижностью этого трапа, что с минуту стоял как вкопанный,
стараясь, подобно своему глуповатому помощнику, дать себе отчет в этом
явлении. В конце концов я, конечно, свесил голову за поручни.
Корабль отбрасывал темный пояс тени на стеклянную мерцающую поверхность
моря, но я сразу разглядел что-то бледное и продолговатое, плавающее у
самого трапа. Прежде чем у меня успела мелькнуть какая-нибудь догадка,
слабая вспышка фосфоресцирующего света, исходившего, казалось, из
обнаженного тела человека, сверкнула в спящей воде, как молчаливая
обманчивая игра зарниц в ночном небе. И, ахнув, я увидел пару длинных ног и
широкую синеватую спину, погруженную по самую шею в зеленое мертвенное
сияние. Одна рука, высунутая из воды, цеплялась за нижнюю перекладину трапа.
Человек был здесь, так сказать - полностью, не хватало только головы.
Безголовый труп! Сигара выпала из моего разинутого рта, тихий всплеск и
короткое шипение были ясно слышны в абсолютной тишине. И тут-то он поднял
лицо - тусклый бледный овал в тени, отбрасываемый кораблем. Но даже и
теперь я едва мог разглядеть контуры его черноволосой головы. Однако этого
было достаточно, чтобы рассеялся леденящий страх, сдавивший мне сердце. И
момент для праздных восклицаний миновал. Я только перегнулся возможно дальше
через поручни, чтобы приблизиться к этому таинственному человеку за бортом.
Он висел, держась за трап, как отдыхающий пловец, и при каждом движении
морские молнии загорались вокруг его тела. В воде он казался призрачной
серебристой рыбой. И он молчал, как рыба. Он не делал попытки выбраться из
воды. Было непостижимо, почему он не старается подняться на борт, и странно
волновало подозрение, что, быть может, он этого и не хочет. И первые мои
слова были вызваны именно этой волнующей неизвестностью.
- В чем дело? - спросил я своим обычным тоном, обращаясь к лицу,
повернутому ко мне снизу.