"Джон Коннолли. Плохие люди ("Чарли Паркер") " - читать интересную книгу автора

с океана. Еще одна неудачная попытка, как думал Джек. Здесь работало правило
изменчивости: чертов клочок суши не переставал меняться и развиваться, так
что, пытаясь выхватить один-единственный миг из этого непрекращающегося
движения, художник лишь становился соучастником этого обмана. Но, тем не
менее, в этом занятии было что-то успокаивающее, пусть Джек и приближался к
неудаче с каждым движением руки, с каждым взмахом кисти.
- Она не похожа на другие, - сказал мальчик.
- Что? - переспросил Джек, отвлеченный от размышлений по поводу
недостатков картины. - Что ты сказал?
- Я сказал, что она не похожа на остальные, - повторил мальчик.
- В чем не похожа?
Джек встал рядом с мальчиком, прищурился и приблизил лицо к картине. На
ней были отметины, будто на волнах появились черные блики. Он посмотрел
вверх, на потолок, и попытался понять, могла ли грязная вода каким-то
образом протечь сквозь ранее не замеченную трещину, но ничего не обнаружил.
Потолок был белым и девственно-чистым.
Джек аккуратно вытянул палец и дотронулся до полотна, а потом медленно
отвел руку. Отметины могли быть сделаны краской, хоть он и не ощущал обычную
форму мазка. Художник пригляделся получше и заметил, что некоторые из этих
отметин были под его горизонтальными мазками, которые он использовал, чтобы
отобразить движение волн. Похоже, он рисовал поверх этих вкраплений и ничего
не заметил.
Но это невозможно! Он не мог не обратить внимания на эти отметины на
бумаге.
Джек отступил на шаг и попытался понять, что означали эти штрихи,
наклоняя голову и рассматривая работу под разными углами; остановился и
отошел еще дальше, до двери, ведущей в коридор. Теперь все эти странные
штрихи приобрели определенную форму, и он понял какую. Он также знал, что
никоим образом он, Винченцо Джиакомелли, не мог поместить на свою картину
эти штрихи, потому что принципиально не добавлял к реальному пейзажу ничего,
кроме собственного вдохновения.
- Это люди, - сказал мальчик. - Ты нарисовал на картине людей.
Мальчик был прав.
На его картине на волнах колыхались два тела.
Два человеческих тела.

* * *

На острове так долго все было тихо.
Прошлое мирно спало внутри него, его вдохи и выдохи заставляли деревья
покачиваться, воды - подрагивать, а пожухшие листья, похожие на маленьких
коричневых птичек, - гоняться друг за другом в зеленой траве. Прошлое спало
так, как спал бы человек, испытавший сильную боль, одновременно заглушая ее
сном и восстанавливая силы. Память о тех, кто страдал и умер здесь,
тревожила сон острова, она настолько слилась с землей, деревьями, морем, что
невозможно было поверить, будто когда-то все было иначе.
На острове были места, которые служили вполне реальным напоминанием о
тех, кто жил здесь, а то, как они покинули этот мир, было запечатлено на
самих камнях. В сердце острова, где-то в миле от Бухточки, находилось
скопление камней, окруженное участками затопленной земли. Снизу нельзя было