"Андре Олдмен. Роковое ухо" - читать интересную книгу автора прикидываются добряками!
- То же сказал мне и странствующий пандид, который меня подобрал, - продолжил Чилли. - "Нет истины за стенами ашрамов, - сказал он мне, - хотя иные и думают, что сидят на ней своими тощими задами, как на сундуке с изумрудами. Глупцы! Забыли они, что Митра велел делиться..." однако, как я скоро убедился, заботила его вовсе не истина, а содержание мешка, который мудрец сей таскал повсюду, ни на миг с ним не расставаясь. Стоит ли говорить, сколь заинтересовано отнесся я к ученичеству у пандида? Мне казалось весьма привлекательным, почитав мантры на свадьбах и похоронах, получать за это щедрые подарки и обильную пищу. Душа моя устремилась навстречу богам, алкая их благословения. Клянусь хвостом обезьяны, я готов уже был обратится на путь истинный и сделал бы это, если бы не проклятые звезды! Именно они отвратили меня от изучения необходимых в пандидском деле молитв и притянула взор мой к мешку учителя. - Подозревая, он таскал там не свитки, - ухмыльнулся Конан. Повесть Чилли все более занимала молодого варвара. - Именно! - воскликнул рассказчик. - Не свитки, не четки и благовония, а золото таскал старец в мешке своем. За свои услуги брал он только золотыми монетами, даже у бедняков, которые зачастую отдавали последнее: как известно, на свадьбу и похороны не скупятся. Мешок был пандид клал его под голову, а спал столь чутко, что открывал глаза, как только на лоб ему садился комар. Днем же ему почти ничего было опасаться: как известно, даже самые отпетые негодяи избегают открыто грабить бродячих слуг Митры, страшась гнева Всевидящего. - Клянусь шкурой волка, - заметил киммериец, провожая взглядом хорошенькую служанку, - главная опасность для его сокровищ была у старика под боком. Будто он поумней, забыл бы о разбойниках да приглядывал бы получше за собственным учеником. - Может, он и не был так уж глуп, - возразил Чилли, - да и вел я себя тише воды ниже травы. Изо всех сил старался услужить старцу - каждый божий день купал его в реке, растирал ноги, таскал на спине, когда тот уставал в пути, а, случалось, и выпрашивать подаяние. Со временем пандид уверился в моем благочестии и стал доверять все, кроме мешка. Я же не терял надежды, памятуя о том, что терпение - высшая добродетель истинного подвижника. Как-то раз, когда долго уже не случалось ни праздников, ни свадеб, ни похорон, ходили мы по селениям и собирали "святое подаяние". Это с мешком-то золота! Мысленно я проклинал старца и сулил ему язву или другой какой мор, но внешне оставался почтительным, стараясь, чтобы на моем лице кроме легкой придурковатости ничего не отражалось. |
|
|