"Елена Хаецкая. Песня снегов" - читать интересную книгу автора

действительно был очень похож на Синфьотли: рыжевато-золотистые волосы,
острый нос, тонкогубый рот. Порой братьев путала даже родная мать. И юная
Изулт не смогла однажды определить разницы...
И только для Соль никогда не существовало сомнений. В жилах ее
настоящего отца, как и в ее собственных, текла кровь Младшего Бога. И эта
кровь узнавала себя. Она умела звать без слов и не допускала ошибок.
Когда-то, познав Сунильд, Младший Бог оставил у нее свой кинжал,
поместив на рукояти частицу самого себя. Сигмунд не знал, почему он с
самого раннего детства не расстается с этим оружием. Назначение камня на
рукояти открылось ему лишь после смерти. Но, сжимая в руке отцовский
кинжал, мальчик Сигмунд чувствовал себя не заброшенным в этом огромном
мире, где люди - всего лишь жалкие игрушки в руках богов и всемогущей
судьбы.
Тайный голос не давал Сигмунду обмануться. Когда на свет появилась
маленькая Соль, Сигмунд сразу же узнал в ней свое дитя. Они были одним
целым. Они скрывали это от всех. Они любили друг друга. И это причиняло им
страдания.
- Соль, - произнес Сигмунд и спрятал голову у нее на коленях. - О
Соль... ты сделала это. Солнышко-Соль... Зачем я мучаю тебя?
Глухая девушка, склонившись, ласково гладила волосы плачущего
мужчины, и над ними кружила пурга, и стонал в ледяных равнинах северный
ветер.



4

В доме было темно и выстуженно. Кое-где трещали в масляных лампах
фитили, едва рассеивая мрак. В большом зале за длинным столом сидели
хозяйка дома и ее сын.
Были годы, когда этот стол ломился от яств; стены чернели от копоти
сотен факелов; воздух дрожал от гула множества голосов. Но нынче лишь две
лампы на противоположных концах стола едва разгоняли тьму. Сотрапезников
разделяло пустынное, гулкое пространство зала.
- Рассказывай же, как погиб мой сын, - произнесла наконец мать.
Синфьотли отложил в сторону баранью ногу и вытер жир с усов.
- Я ведь тоже твой сын, Сунильд, - с упреком сказал он.
Снова наступило молчание. Прошло не менее двух минут, прежде чем
Сунильд собралась с духом и ответила:
- Ты прав, Синфьотли. Прости мне эту несправедливость. Вместо того
чтобы благословлять богов, сберегших для меня одного сына, я проклинаю их
за то, что погубили другого. Но тот, кто утрачен навсегда, кажется
дороже... Так хитрые боги лишают нас даже малого утешения.
- И ты прости меня, мать, - сказал Синфьотли. - Мы с братом всегда
бились рука об руку. В горячке того боя мы потеряли друг друга. Я как
обломок теперь. Я как рукоять без клинка, как ладья, у которой весла по
одному борту обломаны в шторм о скалы...
- Я как птица с одним крылом, - подхватила Сунильд. - Два берега было
у реки, но вот размыло один берег, и вода залила поселок...
Пьянея от ячменного хмельного напитка, Синфьотли погрузился в